ПОЭТЫ ДУХА
Снега, зарей одеты
В пустынях высоты,
Мы — Вечности обеты
В лазури Красоты.
Мы — всплески рдяной пены
Над бледностью морей.
Покинь земные плены,
Воссядь среди царей!
Не мни: мы, в небе тая,
С землей разлучены: —
Ведет тропа святая
В заоблачные сны.
СЛОКИ
I
Кто скажет: «Здесь огонь» — о пепле хладном
Иль о древах сырых, сложенных в кладу?
Горит огонь; и, движась, движет сила;
И волит воля; и где воля — действо.
Познай себя, кто говорит: «Я — сущий»;
Познай себя — и нарекись: «Деянье».
Нет Человека; бытие — в покое;
И кто сказал: «Я есмь», — покой отринул.
Познай себя. Свершается свершитель,
И делается делатель. Ты — будешь.
«Жрец» нарекись, и знаменуйся:«Жертва».
Се, действо — жертва. Все горит. Безмолвствуй.
II
Познай Рожденья таинство. Движенье
Родит движенье: что родить Покою?
Тому, что — круг, исхода нет из круга.
Алчба — зачатье; и чревато — Действо.
Познай себя, от Действия рожденный!
Огнем огонь зачат. Умрет зачавший.
Жрец отчий — ты, о жертва жертвы отчей!
Се, жертва — Семя. Все горит. Безмолвствуй.
III
И тайного познай из действий силу:
Меч жреческий — Любовь; Любовь — убийство.
«Отколе жертва?» — ТЫ и Я —отколе?
Все — жрец, и жертва. Все горит. Безмолвствуй.
ДОЛИНА — ХРАМ
Звезда зажглась над сизой пеленой
Вечерних гор. Стран утренних вершины
Встают, в снегах, убелены луной.
Колокола поют на дне долины.
Отгулы полногласны. Мглой дыша,
Тускнеет луг. Священный сумрак веет.
И дольняя звучащая душа,
И тишина высот — благоговеет.
FIO, ERGO NON SUM
Жизнь — истома и метанье,
Жизнь — витанье
Тени бедной
Над плитой забытых рун;
В глубине ночных лагун
Отблеск бледный,
Трепетанье
Бликов белых,
Струйных лун;
Жизнь—полночное роптанье,
Жизнь — шептанье
Онемелых, чутких струн…
Погребенного восстанье
Кто содеет
Ясным зовом?
Кто владеет
Властным словом?
Где я ? где я ?
По себе я
Возалкал !
Я — на дне своих зеркал.
Я — пред ликом чародея
Ряд встающих двойников,
Бег предлунных облаков.
ОТЗЫВЫ
«Тайный!» —звала моя сила:«Откликнись, если ты сущий!»
Некто:«Откликнись, коль ты — сущий!»— ответствовал мне.
И повторил мне: «Ты — сущий!..» И звал я,радостный: «Вот я!»
Радостный, кто-то воззвал: «Вот я!» — и смолкнул. Я ждал.
Гнев мой вскричал: «Тебя нет!»—«Тебя нет!» прогремел мне незримый
И презреньем отзыв запечатлел: «Тебя нет!..»
«Маску сними!» — мой вызов кричал; и требовал кто-то:
«Маску сними!» — от меня. Полночь ждала. Я немел.
«Горе! я кличу себя!» — обрело отчаянье голос:
И, безнадежный,сказал кто-то: «Я кличу себя!..»
КРЕСТ ЗЛА
Сказания простого
Как смысл вместят уста?
Вблизи креста Христова
Стояли два креста.
Как изрекут, о братья,
Уста соблазна весть?
И Грех — алтарь распятья,
И Зла Голгофа есть!..
Вблизи креста Христова —
Два жертвенных креста:
Свет таинства простого
Как изъяснят уста?
ПЕРСЕФОНА
Свершился год —
И небо синей,
И с темного лона
Я встаю,
И Матери — Гее
Венец вию,
И веду хоровод
Весенних дней,
О смертный род!—
Царица теней,
Персефона.
Кто мудр, назови
Мной Меня. Кто мудрее,
Что одна Я — пойми,
И двух прими, —
Но третью Меня зови.
Весна,
Я встаю
На пажить твою,
О смертный род,—
Из темного лона!
И светлых дней
Веду хоровод,
И Мною твердь
Сияет ясней, —
Царица теней,
Богиня Сна
Весна —
И Смерть —
Персефона.
ВОЗЗРЕВШИЕ
От персти взятым бреньем
Сгорела слепота:
На дольнее прозреньем
Врачует Красота.
Пора птенцам, Орлица,
Очами пить эфир
Яви теням — их лица,
И странным мира — мир!
Весенним увенчаньем
Вам никлых уврачить,
Молчанию Молчаньем
Воззревших научить, —
О вы, чья медом диким
Душа упоена,
Единым и Вселиким —
Без имени — полна!
Благословляю, други,
Дней ваших хоровод
И столпных сеней дуги
Вкруг ясной тайны вод,
Голгофы храмовые —
Первины холмных глав, —
И действа лицевые
В удолиях дубрав,
Мысы рассветных гимнов,
И башни в поле звезд,
Скиты скитальных скимнов,
И скалы орлих гнезд!
ЦАРСТВО ПРОЗРАЧНОСТИ
I
АЛМАЗ
Когда, сердца пронзив. Прозрачность
Исполнит солнцем темных нас,
Мы возблестим, как угля мрачность,
Преображенная в алмаз.
Взыграв игрою встреч небесных,
Ответный крик твоих лучей,
О Свет, мы будем в гранях тесных.
Ты сам — и цель твоих мечей!
Всепроницаемой святыней
Луча божественное Да,
Стань в сердце жертвенном твердыней,
Солнцедробящая звезда!
II
РУБИН
Рдей, царь-рубин, рудой любовью,
Прозрачности живая кровь!
Затем, что жертвенною кровью
Взойдет божественная новь.
О, рок жреца! победа!слава!
Луч алый! пышность багреца!
Но лютый терн — твоя оправа,
Слеза небесного венца.
Ты красной волей ярко-властен,
О жизни замкнутый пожар!
Как солнце пагубное, страстен;
Как Да пылающее, яр.
III
ИЗУМРУД
Твоих лучей живые силы
В прозрачных светах не замрут,
Пока луга весны нам милы,
О ненаглядный изумруд!
Зелено-искристый и нежный,
Змий — царь зачатий Красоты,
Обет чудес в дали безбрежной,
Зов верный творческой мечты!
Земли божественная злачность,
Ее рождающее Да,
О просветленной светозрачность,
Ты будешь наш всегда, всегда!
IV
САФИР
И ты, глубокий, радуй очи,
О сине-блещущий сафир,
В полудне моря свет полночи,
Небес сгустившийся эфир!
В прозрачной мгле и тайне влажной
Нежгучих пламеней пожар,
Завет ты налагаешь важный
Бессмертной властью мудрых чар.
О камень-волхв, о Да иное,
Чем наших уст неверных Да!
Ты на земле — все неземное,
Ты — вечный синий путь… куда?
V
АМЕТИСТ
И ты, как вздох молитв утешных,
Млей тенью сладкой, аметист!
Мерцай струями дум безгрешных,
Смиренномудр, и благ, и чист!
Умильный свет пред ночью близкой,
Глубоких звезд намек немой,
Нисходишь ты до сферы низкой,
Одет прозрачностью и тьмой,
Из стран, где сумрак твой основой
Верховной блещет стен святых,
И Да поешь надежде новой,
И нас преображаешь, тих.
VI
ИСКУШЕНИЕ ПРОЗРАЧНОСТИ
Когда нас окрылит Прозрачность,
Всех бездн зияющая мрачность
Обнимет радужную кручь —
И, к ним склоняясь, Седмизрачность
Возжаждет слиться в белый луч.
Но ты удержишь духом сильных,
О высей яркая среда,
Где слепнет власть очей могильных
И в преломлениях умильных
Поет всерадостное Да!
На Башне
Пришелец, на башне притон я обрел
С моею царицей — Сивиллой,
Над городом-мороком — смурый орел
С орлицей ширококрылой.
Стучится, вскрутя золотой листопад,
К товарищам ветер в оконца:
«Зачем променяли свой дикий сад
Вы, дети-отступники Солнца,
Зачем променяли вы ребра скал,
И шепоты вещей пещеры,
И ропоты моря у гордых скал,
И пламенноликие сферы —
На тесную башню над городом мглы?
Со мной, на родные уступы!..»
И клекчет Сивилла: «Зачем орлы
Садятся, где будут трупы?»
Между 1905 и 1907