НОЧНОЕ ЭССЕ
В первую же встречу мою со Станиславом Айдиняном меня поразила вневозрастная зрелость этого молодого моего современника и это впечатление вскоре перешло в отношение и оценку: в общении с ним настолько отсутствует ощущение возраста (присутствие которого, наоборот, есть постоянное сопутничесвтво в моих беседах с людьми ) и – что оно с первого же дня создало особую – как не назвать ее рабочей, ибо творческую, атмосферу, которая желанна и драгоценна, но почти для меня нереальна – потому что давно уже не встречалась моей человеческой и писательской старости, моему привычному старшинству – десятого десятка лет.
Это свойство Станислава, меня удивившее, через какой–нибудь час беседы вызвало в жизнь и непривычное восклицание:
— Вам двадцать шесть лет? Трудно поверить! Я бы скорее сказала сорок шесть? Но в сорок шесть у Вас, вероятно, будет длинная серебряная борода?
На что, не удивясь и не рассмеясь на шутку, мой гость улыбнулся любезно и благосклонно, тем подтвердив правильность моего впечатления.
Это – штрих характеристики Станислава. Рабочая же характеристика его без лишних слов такова, что через какие–то недели он стал моим помощником по составлению тома рассказов; а точнее сказать – стал редактором их с таким сознанием дела, с такой зоркостью, деловитостью, я думаю, и увлечением, — что вполне подтвердило выбранную – после окончания им в 1981 году Ереванского университета специальность.
В работе со Станиславом я все глубже погружаюсь не только в разносторонность его дарований и широту его познаний в литературе, но и в его высокий вкус, в творческий темперамент, в привычку мыслить, оценивать и выражать, какие даются человеку только талантом писательского масштаба.
Кстати, мастерство его – редакторское не случайно. Я не оговорилась в характеристике ибо он, Станислав – действительно писатель. Его интеллектуальная проза возвращает к тем эпохам и странам, когда из прошлого в будущее прорастали вневременные произведения, плоды мысли, воображения, принимавшие форму эссе, легенд, философский новелл.
Словно свежей струей, горным воздухом повеяло от страниц Станислава Айдиняна, — в эпоху, когда начинают опоминаться от застоялости принудительного реализм, все в искусстве упрощавшего столько десятков лет.
Это – крылатая проза, отлетающая от буден, улетающая в область чистой мысли, философской символики.
В прошлом веке так порывался писать Новалис, в будущем будут писать потомки. С мифологией нас связывают – свободная трактовка мифа о Сизифе, «Гефест и Пандора», а к европейской философии обращает “Подслушанный Фауст”, в котором раскрыта “антиномя” души и духа.
Малые произведения Станислава Айдиняна, как «Мгновение», «Звук», «Тишина» — поэтичны и глубоки.
В 1987 году я написала предисловие к его брошюре, которая была посвящена творчеству Агаси Айвазяна, армянского писателя. Тогда я писала: «В работе своей автор касается сокровенных А. Айвазяну идей – единства духовного и материального миров в их взаимослитости и отраженности их в психике человека. Автор брошюры останавливается на особенностях мировоззрения А. Айвазяна, которое – как стрелка компаса направлено к идее гармонии бытия. А. Айвазян по глубине мастерства достоин такого исследования. Работа Ст. Айдиняна представляет несомненный интерес для читателей».
Брошюру «Малый жанр Агаси Айвазяна» издали в Ереване, в 1988-ом.
Волею своею сдвинув плоскости наших жизней – в 26 и в 90 – Судьба настояла на более ценном, чем короткая, в юности, любовная встреча. Такое было не раз в истории мировой литературы и музыки – имена бы мне подсказала мне моя сестра Марина, свою юность глотавшая судьбы людей – днями, ночами чтения на трех языках, пока я летала на норвежских коньках по Патриаршему пруду.
Я не преувеличиваю отношения Станислава ко мне, пора преувеличения прошла, но несомненно, что мною подарено ему незабвенное, воспитующее (именно тем, что не «воспитываю») а просто живу рядом с ним в 90-94, с полным уважением к его 27-31 – как к непреходящей, вечной ценности молодости. Его молодости, своеобразной, «вневозрастной».
Не преувеличиваю: неизбежный день моих похорон поставит печать, краткую остановку на его дни, — но жизнь полетит дальше и, после некоторой пустоты, заменит ему меня другую незаменимою встречей.
В Станиславе и во мне есть сходство: «Холодок в сердце – знаете ли вы его?» (В .В. Розанов). Но мне грустно, что я – как он не увидел мою зрелость – так я не увижу его седин и морщин. Что не будет с ним зеркального моего понимания в годы его, может быть, одиночества.
И вот маленькое ночное “эссе”, посвященное Станиславу Айдиняну.
_______________