О книге Станислава Айдиняна «Механика небесных жерновов»
Айдинян Станислав Артурович Механика небесных жерновов: Стихи двух веков– Москва: Гуманитарий, 2014. – 424 с. – ISBN 978-5-91367-104-2
Ответственность поэта — старая тема, кажется, что доски ветхих пригородных дач пропитаны этой ответственностью, как дождем. И дачи кренятся под ответственностью поэта, и белесые рамы провисают на выржавленных петлях. Какова эта ответственность? Духовная, нравственная, гражданская? Можно выразиться, что — эстетическая. Но что такое эстетическая ответственность? Ответственность подразумевает волю и свободу выбора. Эстетика подразумевает идеал. Станислав Айдинян по этому поводу высказал ту мысль, что: «Приближение вплотную к идеалу — есть уничтожение того, кто или что приблизилось. Мы ведь состоим не только из положительных качеств…» Следовательно ответственность поэта, в таком случае, заключается в его самоуничтожении? У некоторых больших поэтов, по крайней мере, такая тенденция — наблюдалась.
Йохан Хейзинга в трактате «Homo Ludens» («Человек играющий») доказывает, что конструирующим фактором самосознания человека является игра. Хейзинга очень обстоятельно исследует вопрос: исторически, психологически, культурологически и т.д. Однако в его знаменитой работе есть специфический недостаток. Хейзинга не играет сам, он не создает адекватного языкового пространства для своей концепции. В отличие, скажем, от Мартина Хайдеггера, который для своей философии присутствия создал особый философский сказ, посредством которого только и считал возможным исполнить поставленную перед собой философскую задачу.
Станислав Айдинян в своей книге «Механика небесных жерновов» проявляет именно игровую ответственность. Все знают, по счастливому детскому опыту, и не только, насколько остра ответственность игры, насколько она принципиальна, насколько она на грани слез, восторга, негодования и безудержного смеха.
Для поэтической игровой ответственности Ст. Айдинян находит соответствующий язык. Главное свойство этого языка его афористичность. Настоящий афоризм всегда проникнут игрой, пронизан игровой ответственностью.
Если плыть против течения книги и открыть ее ближе к концу, то обнаружится раздел афоризмов в чистом виде. Истинных афористов в истории мировой литературы немного, Станислав Айдинян принадлежит к их числу.
Не такого храма, который человек не мог бы выстроить в себе, но нет и такого храма, который человек не мог бы в себе разрушить.
Прошлое от будущего отделяет только сон.
Разрушение — это созидание наоборот.
В глубокой старости принято глубоко ошибаться.
Человек — это сумерки Абсолюта.
Сон к утру мелеет как река.
В стихотворной части сборника афоризмы обретают поэтические размеры:
У тех, кто на мели,
Бывает гордый вид.
Развернутый афоризм обращается в притчу.
Садовник шел по саду,
Спели вишни,
И ветви тёмнокоже нависали,
И пели птицы утренне-тревожно.
Садовник создал сад, его цветенье,
Озвученное птичьим разногласьем.
И в птичьих спорах восходило Солнце,
Чтоб испарить садовую прохладу…
Там листья в теплом ветре трепетали,
И ощущали — вот идет Садовник,
Садовник в рясе, с посохом дубовым…
Игровая ответственность самодостаточна. Всякая ответственность претендует на самодостаточность, но не всякая ответственность самодостаточна. Самодостаточность игровой ответственности в стихах Станислава Айдиняна подтверждается чудом фоновой тишины. Можно предположить, что музыка — за музыкой, в самой тишине, что за звуками. Гектор Берлиоз мечтал написать именно эту дивную тишину, свободную от шумов. Некоторые строки стоит только прочитать или произнести, чтобы удостовериться в их фоновой палитре ценной тишины:
Старик лукавый с именем ребенка,
Он удит рыбу прямо из печали.
В каждом стихотворении Ст. Айдиняна есть в прямом смысле правила игры, игровая логическая формула. В цикле «Смехотворения» мы находим стихи, похожие на примитивные детские считалки:
Играют кошки в домино,
Лиса сожрала крокодила;
Слона отправили на мыло,
А кенгуру ушло в кино.
Здесь игровая формула доведена до наглядной элементарности. Но для всего сборника более характерны сложные игровые формулы, представленные, в частности, в цикле (который правильнее назвать книгой) «Химерион». Например:
Заходите, субъекты,
Поглядеть на объекты,
Меж субъектов и объектов —
Химера, — она —
Вокруг себя обернулась, —
Превратилась в Понятье, —
В голую, как обнаженная статуя,
Философему! — и, наконец, все увидели
Неприлично-банальную,
По музыкальной шкале Рихтера пятибальную
Схему астрального вещества,
Гогот и визг! — смех, восторг большинства…
Да — восторг большинства. Игровые формулы Станислава Айдиняна заключают в себе игровые же помехи. Такая помеха в формуле и есть самое в ней главное, в ней, в помехе, и сосредоточена ответственность игры. «Восторг большинства», в данном случае, представляет собой «помеху», более-менее явный афоризм, спонтанный и одновременно безукоризненный всплеск природы. Приведем в заключение еще несколько примеров таких «помех» вне их контекста:
Чуть потемневшие от сомнений очки…
Да, закат — это ветер,
Остановиться ему не дано…
Я небу учусь у детей и стрекоз…