Образы и особенности творчества художницы Ольги Зелинской

Художница Ольга Зелинская в своем творчестве таит плавную орнаментальную таинственность. Созданные ею образы неизменно цельны, они связаны с мировой историей и культурой.
Например, у нее есть серия холстов, в которой живут сфинксы. Сама тема в мировом предании появились еще до Древнего Египта. Ученые полагали, что египетские сфинксы родились еще во времена легендарного города Золотых Врат, в Атлантиде, а оттуда переселились в Месопотамию, в Египет и далее, в Грецию. Что такое Сфинкс? Это синтез четырех священных животных: у него лицо Человека, когти Льва, крылья Орла, бедра и тело Тельца. То есть сфинкс состоит из — Мысли человеческой, водной, астральной (Человек — «аквариус»), Львиной сферы огня, крылатой орлиной стихии воздуха, и тела Быка, символизирующего Землю. Так сфинкса можно толковать в отношении к Преданию.
У Ольги Зелинской ее обширная «галерея» сфинксов очень женственна. Ее сфинксы не сурово-загадочны, не статичны, а очень живые. Лица их красивы. Это определенно женские воплощения. Крылья часто не сложены по бокам тела, а приподняты, они как будто трепещут. На крыльях или солнечный отсвет, или амальгама оттенков. Тело, когтистые лапы, сложный головной убор, прическа, — все они покрыты орнаментами. А хвост и вовсе отличен от древнего исторического скульптурного «прототипа». Он длинен, извилист, на нем тоже наблюдаем орнамент и даже подобие украшения. Эта черта говорит о фантастико-эстетической природе этих неярких, но крайне выразительных изображений. Один из сфинксов назван автором «Звездный страж», в этом поэтичном названии также сквозит очарование захваченности древностью, загадками и тайнами цивилизаций, чей путь — как дымка млечного пути на темном, ночном небе… В ряду этих работ назовем «Денницу незаходящего солнца», «Дорогу домой», где женоликий сфинкс встал на лапы и идет….
Теме женских образов, теме вечной женственности в ее фантастико-легендарном ключе отданы множество работ художницы. В этой колее у Ольги Зелинской порой наблюдается невольная отнесенность к эпохе, когда в Европе увлекались творчеством Густава Климта. Но, в отличие от Климта, у нее фон не золотится своей отдельностью от женского лица, он либо определенно тонален в цвете, либо продолжает «аккомпанировать» основной героине призрачными орнаментациями…
Женские образы, которые неустанно создает талантливая художница, помимо внешней своей живописности, еще несут определенную идею, незримо и зримо стоящую за созданием. И порой зрителю или зрительнице важно знать, какова была идея развернутой кистью очередной эстетической «импровизации». Характерна в этом плане работа «Сапфир. Эликсир бессмертия» (2020). Перед нами исполненный в синих тонах образ прохладной синеватой самоуглубленности… О нем автор говорит: «Меня вдохновил индийский миф о Амрите: однажды простой смертный рискнул обратиться к богу творения Брахме с мольбой позволить людям хоть одним глазком взглянуть на Седьмое небо (в индуизме – верхний мир, обитель богов и просветленных). Брахма снизошел до просьбы человека, и расплескал по миру людей капли амриты – напитка, дарующего бессмертие. Едва ударяясь о землю, капли чудесного напитка тут же обращались в синие камни необычайной изысканной красоты. Так на земле появились сапфиры – глядя на них, каждый желал обрести просветление и попасть на Седьмое небо». Эта работа Ольги Зеленской особенно поэтична. И навстречу ей из Серебряного века встают строки величайшего поэта своего времени, Вячеслава Иванова:» И ты, глубокий, радуй очи, / о сине-блещущий сафир, / В полудне моря свет полночи,/Небес сгустившийся эфир!/ В прозрачной мгле и тайне влажной, / Нежгучих пламеней пожар, /Завет ты налагаешь важный / Бессмертной властью мудрых чар. / О камень-волхв, о Да иное, Чем наших уст неверных Да! /Ты на земле — все неземное, /Ты — вечный синий путь… куда?..»
В сходной эстетике создано полотно «Лёд» (2014) Тут тоже женский образ. Также утонченный, изящный. Глаза тонко заужены. Орнаментации, как и на других работах этой бесконечной серии, объемлют и прическу, и изящную фигуру, и фон, в сдержанном живописном ритме продолжающий изображение. Художница задумчиво поясняет: «Лед — это время скрытого развития, за которым следует возрождение. Он — период скрытого развития. Замерзшая вода — это дремлющий тайфун. В любой момент все может растаять и бурным потоком помчаться вперед. Некая тактическая смерть. Время внутренней остановки, события идут как бы слишком медленно, вы абсолютно не замечаете их развития. Сами приостановились, замедлили привычный образ и темп жизни. Идеальная возможность разобраться с собой в спокойной обстановке. Время точно оценить свои силы, цели, задачи, построить планы…»
Как видим, кроме эстетики в каждом образе созданном внутри теплится еще целый каскад размышлений, динамических перепадов, ментально определенных ассоциаций.

Важной в творимой канве своего творчества Ольга Зелинская не без серьезных оснований считает весьма графичную работу «Алмаз», в основу женского лика и тут, как и в целой плеяде работ, заложен автопортрет. Автор говорит: «Я думаю. что в «Алмазе», я максимально высказалась в ритме орнаментов и в самой идее, как подхожу к работе. Только откинув все бренное и земное, оставив все мысли и земные чувства, слушаю ПОТОК. Алмаз это — «царь камней». Мощная сила и огромная энергия ассоциируется с абсолютной чистотой, духовностью и неизменностью, и является символом моральных и интеллектуальных ценностей. Это камень солнца, единства и Божественной чистоты.
И вторая важная работа «Звездный страж» О мироздании, о вселенском порядке, о том что небосвод вращается — а он на страже, и он (она) все знает и все контролирует, и его мне нашептали Звезды.
И, как водится, начало каждой работы это полный катарсис до фундамента, я избавляюсь от всего инородного и наносного (чужих мнений, мыслей и формулировок). Второй круг катарсиса: я избавляюсь от возможно своих мнений, мыслей и определений себя в этом мире, становлюсь никем — превращаюсь в ничто. Это бывает достаточно жестко, окружающим со мной, становится сложно. Я становлюсь идеальным транслятором, просто инструментом, просто проводником: безучастным и холодным, я остаюсь хорошей подругой и мамой, но я уже немного не в этом мире, а в тонком, среди ангелов, духов и сущностей».
Вот это откровение говорит нам о мистико-медитативной природе всего основного наработанного за годы пласта творчества Ольги Зелинской. Но не забудем, что в этом, почти монохромном холсте, «Алмазе», также явственна чуть грустная поэтичность. Алмазы своим звездным блеском, тоже прохладно грустны… О них все тот же жрец и мистагог Серебряного века Вячеслав Иванов написал: «Когда, сердца пронзив, Прозрачность / Исполнит солнцем темных нас, / Мы возблестим, как угля мрачность, / Преображенная в алмаз. / Взыграв игрою встреч небесных, / Ответный крик твоих лучей, / О Свет, мы будем в гранях тесных. / Ты сам — и цель твоих мечей! / Всепроницаемой святыней / Луча божественное Да, / Стань в сердце жертвенном твердыней, / Солнцедробящая звезда!..»
Иной раз в названиях работ отражается еще одна особенность художницы — например, образ темноликой женственности назван «Собачка», так как к фигуре льнет действительно маленькая собачка, или «Ловчий кречет», тут также черноликая женская фигура сопровождается сидящей у нее на руке охотничьей птицей, или аналогичная по композиции, но более компактная «Малиновая птица» или утонченнейшие —«Белая…» и «Черная…» птицы… Тут «деталь» служит основным мотивом названия…
Мы спросили художницу — Расскажите об истории создания Вами циклов, если Вы так разделяете, если они есть, как их можно назвать, характеризовать?.. И она свободно ответила: — «Циклы есть: Боги различных пантеонов (кроме христианских, т.к. нужно благословение и определенная подготовка которую я не пройду) индусы и тибетцы узнавали по иконографии божество и не ругались, что я посягала на их священные образы. Сфинксы: антропоморфные существа, как символ победы Духа над животными инстинктами, они все разные с разными задачами, но суть у всех одна. Минералы — Дух и наделение их разными качествами с помощью ритма орнамента и цвета. Змеи — завораживающая смертельная красота, на основе мифов и легенд народностей (манси, индийцы, греки, славяне). Небесные тела и система взаимоотношений: бесконечные луны в разных фазах и портреты солнца, это сакральные знаки Вселенной. Попытка постичь небесную механику. Стихии: по Парацельсу — огонь, вода, земля, воздух, возвращаюсь к ним часто. Зоопарк — аквариум: рыбы, кошки, медузы, собаки, змеи, стрекозы, бабочки. Мифологические персонажи, свое изложение знаменитых мифов, стараюсь уходить от знакомых штампов. Атланты — парные зеркальные портреты знати острова Атлантиды, хранители и управители различных отраслей. Их буду продолжать…»

К астральным по сути, легендарным циклам у О.Зелинской относятся ее также поэтичный и женственный цикл, в нем изображения Спасительниц, Тар, которым посвящен в буддизме священный текст. У Тары 21 форма-ипостась. Тара родилась из слезы бодхисаттвы Авалокитешвары, когда тот оплакивал страдания мира. Из упавшей слезы вырос лотос, и из него родилась Тара, ставшая его женой. Основные Тары — Белая, Зеленая, Красная, Желтая, Голубая. Художница отразила эти образы, особенно выразительны и женственно проникновенны ее трактовки Белой и Красной Тары. Текст в честь Тары читается утром в буддийских храмах, первоначальный его извод на санскрите, он переведен на тибетский язык. Однако у художницы юная Белая Тара не семиглаза, как того требует канон буддизма, где у нее глаза и на ладонях и ступнях. Глаза наблюдают страдание во вселенной. Однако при создании своей Тары Ольга украшает и прическу и шею скромными черными драгоценными камнями, и можно себе представить, что так невольно символизируется взгляд из малых черных камней во Вселенную. Взгляд, подобный ее узким, самоуглубленным глазам…
В поле широкой образной системы О.Зелинской, как свидетельствует она сама, есть отнесенность не к одной, а ко многим древним религиям. Вот наблюдаем изумрудный по тональности образ древнеегипетского бога Анубиса, держащего в руках копье. Он как то женственно и зверино красив, недаром в эпоху пирамид был богом смерти, стражем весов на суде Осириса.
Художница создает и парные женские образы. Это, например, девы-ундины, женские духи озер, вод, морей в западноевропейской, скандинавской, германской мифологиях. Из голубоватой стихии ундины появляются властно, владетельно, очень стройно. В них живописный апофеоз женственности. Их фигуры конечно, как почти всегда у Ольги, оплетены сложными орнаментами… С ундинами чем-то схожи также парные «Небесные девы», но они чуть менее динамичны, хотя сходны по фоновой палитре… К скандинавской тематике приникает очень благородное изображение корабля. Это парусно-гребная ладья викингов, с высоко поднятыми фигурно изогнутыми носом и кормой. Называется она «Драккар», то есть в переводе «Дракон». Замечательна не только сама ладья, но и пепельно вспененные гребни морских волн. Солнце над ладьей символ, мифическое существо. Картина вносит еще больше разнообразия в широкий ряд произведений художницы.
Рассказывая о многообразном творчестве Ольги Зелинской и идя не от простого к сложному, а наоборот, от сложного к простому, отметим так органичный цикл изображений Бабочек. На вопрос искусствоведа — каково Ваше любимое сочетание цветов, Ольга ответила весьма кратко: «Красный +Черный (а между ними радуга), стараюсь не злоупотреблять». Вот тут, в этом цикле, казалось бы и можно было дать простор именно этому личному цветовому пристрастию, однако орнамент бабочкиных крыльев состоит из «витражных» цветовых пятен, и эти пятна выглядят большей частью очень естественно, в них не наблюдается тех орнаментов, которые видим на телах и прическах женственных образов. Весьма естественна и серия Медузы, но в них все же есть привнесенный фантастико-орнаментальный элемент, составляющий весомую долю авторского стиля. Этот стиль Ольги Зелинской можно назвать орнаментальным неосимволизмом…

Особняком стоит цикл Кошки. Художница любит рисовать особую, известную породу кошек, лишенных шерсти. Они таинственны и немного зловещи своей безшёрстностью. Эту породу недаром называют «Сфинкс». Чтобы сфокусировать внимание зрителя, Ольга орнаментации, сопровождающие образ, переносит на фон, на котором из орнамента строится целый лабиринт.

Прямо из биографии Ольги Зелинской возник особый цикл натюрмортов, особыми предметными, «героями» которых выступают чашки кофе, чайные ложки, кофейники. Ольга родилась в Сухуми, в столице Абхазии, где крепкий черный кофе, непременный атрибут городской ежедневной жизни. О том, раннем периоде жизни в своей автобиографии художница писала: » Судьба наделила меня бесценным даром: я родилась и провела детство в потрясающем месте, где природа буйствовала субтропическими растениями, позволяла мне дышать чистейшим воздухом, наполненным массой сложных ароматов, ночное звездное небо лежало близко-близко над головой. Теплое море в километре от дома и снежные вершины, которые просматривались с моего балкона — это была Абхазия. Я получила на всю жизнь антидот от пошлости — невероятной вечной, перерождающейся красотой».
Вот откуда восточная экзотичность творчества, желание всеохватности и стремление дать образ в русле вечной женственности! И еще нужно сказать, что в детстве художница мечтала стать балериной, она в мечтах своих переживала танец, и это тонко психологически повлияло на все ее дальнейшее творчество.

Далее она в своей автобиографии говорит о себе: «Я брала частные уроки у местного художника-пейзажиста, у меня неплохо пошла акварель, он показал мне азы работы с маслом. Я с радостью забыла о балете и начала радовать родителей и их друзей достаточно реалистическими суховатыми натюрмортами, было решено, что я буду поступать в художественное училище, никаких окровавленных стоп.
В училище выдавала неплохие результаты, очень старалась, и будучи студенткой 3 го курса, мечтала поступить в Тбилисскую Академию, но у фатума были другие планы на нас и наш райский уголок. Началась грузино-абхазская война. Рухнуло все: мечты, надежды, будущее. Я познала Ад, ежедневную смерть, бесконечный страх, настоящий голод, который не забуду никогда. Все мысли были о том, как бы этот ад прекратить побыстрее, не сойти с ума, остаться человеком. Не потерять лицо и не продаться за корку хлеба. Мне чудом удалось вырваться из блокады, когда шансов не было никаких, понимала что умираю, но я выжила.
Но разучилась улыбаться на долгие годы, я забыла что бывает радость. Психотравма была серьезной; разворотило душу и сердце, идеалы рухнули, ориентиры были сбиты. Но видимо период голодных галлюцинаций под пулями меня коснулось что то волшебное, это высшие силы или ангелы, или сны или начало агонии, бред умирающего семнадцатилетнего тела, я до сих пор не знаю, но помню что они мне шептали и какие чудесные миры показывали.
Все плохое когда то заканчивается, я вернулась, закончила училище, поступила в Университет, параллельно преподавала в школе. Вроде жизнь налаживалась, но ежедневные неприятности сыпались на меня как из дырявого мешка — друзья предавали, близкие проявляли непонимание. Всеобщая послевоенная нищета, люди с трудом выживали в 1990-е, были злы и обречены. В городе было полно оружия, и безумцев которые его применяли налево и направо. Военные действия прекратились, но период счастья не настал. Меня тотально развернуло лицом в холст.
Живопись была моим единственным другом, моей единственной любовью а я была Богиней, Творцом, Жрицей Храма Красоты с исключительной функцией, недоступной многим. Я наконец поняла свое предназначение и промысел судьбы- я буду писать чудесные вселенные… Где нет ужасов, где нет страха, где нет зла. Я буду писать радость, я буду нести счастье своей живописью, чтобы даже в самых безнадежных головах и сердцах начинало просыпаться их высшее, чистое «Я».
В школьном учебнике по истории Древнего Мира я увидела инкрустированного скарабея, и шумерскую клинопись, я влюбилась в эти тайны навсегда, видимо они стали моим триггером, это касается подачи работ.
Я решила что буду нести на полотна энергию того, что любила в детстве, то, с чем знакома, свою любовь к танцу и музыке. Постепенно это стало моей молитвой, мантрой, белой магией, камланием. Каждую работу я пишу от трех месяцев и до двух лет, я никуда не спешу, образ появляется из звука или аромата который мне пригрезился (у меня уникальная память на ароматы) или просто цветового пятна. Иногда образ возникает из посторонних проявлений, например стихий, если у меня прорвало трубу, я знаю что богу Воды нужна жертва, если от свечи загорелись документы — надо срочно задобрить стихию Огня или птица низко пролетела надо мной — это Воздух и т.д.
Я внимательно наблюдаю и анализирую то, что происходит вокруг меня. Иногда я прошу поддержки какой то силы — я обращаюсь за помощью к Богине, читаю молитву, рисую янтру, затем пишу ее портрет. Приступаю к работе всегда с чистым разумом, в полной отрешенности от проблем внешнего мира, и только на позитиве. Я не написала в негативе ни одной работы. У холста я нахожусь на пределе искренности, глубоко и осмысленно, избавлена от каких-либо стереотипов и шаблонов».
Вот таковы искренние, выстраданные откровенные признания художницы, которые дают отчетливое представление об основах, на которых зиждется ее художественное, интеллектуально и эстетически оснащенное творчество.
Да, Ольга Зелинская несмотря на тяжкие тяготы жизни вошла в сокровенность своего внутреннего пространства, создала свой, воплощаемый ее талантливой и утонченной кистью внутренний Мир.
Она в свое время окончила Сухумское художественное училище (отделение живопись), Абхазский государственный университет (по специальности — преподаватель живописи и черчения). В университетские годы интенсивно занималась самообразованием. С 2002 г. живёт в Москве. Участница многочисленных, в том числе зарубежных выставок, более тридцати из них были персональными. Зелинская — дизайнер интерьера, член Творческого союза художников России, член Союза художников Зеленограда и Союза художников Абхазии, состояла в ассоциации «Искусство народов мира». Ее картины неоднократно становились победителями и призерами различных конкурсов.
Ее творчество продолжается, растет, развивается, ширится, неустанно пополняя необозримый горизонт Мирового искусства, мировой культуры.

Станислав Айдинян,
председатель отделения искусствоведения Международной академии современных искусств, действительный член Европейской академии естественных наук, заместитель председателя Южнорусского союза писателей, вице-президент Российско-итальянской академии Феррони.