Станислав Айдинян
Который год мы шли, мы упорно шли за ним. Голод и усталость влачились за нами, отпечатывались в лунках наших следов, над которыми столько раз восходили и заходили светила.
Многие хотели свернуть с тропы – убежать, не вернуться, но ушедшие ночью к утру появлялись снова, виноватые, презирающие себя, бессильные – покинуть.
А он, светлый и чистый, как первая слеза морей, он шел и в шагах его скрывались легкий крылья и путь его был — парение над землей…
Порою нам казалось, что он даже не догадывался, что мы, злые, ненавидящие путь и друг друга, невольно идем за ним его тропою. Но его путь вел к Солнцу, шел ли он по лесу, горам, или пересекал реки. А мы? Где бы мы ни были, мы всегда оставались в тени… И мы дрались за свет, вырывали его друг у друга, а свет улетал непойманный, незапятнанный нашей кровью, свет витал над ни, над его светлою тенью. Тогда нам становилось жутко – не за призраком ли ведет нас коварный морок пустыни? Но мы снова видели его и снова невольно стремились за ним.
Настал день и что-то произошло. Солнце не взошло, ночь продолжалась. Лишь светлая тень указывала путь в сгустившихся над нами воздушных сводах Путь устремлялся все выше и выше, но некоторые говорили, что мы спускаемся и страх стал посещать души некоторых из нас – тех, кто еще не разучился странному земному искусству – бояться…
И вот шаг его стал неровен и свет сделался неярок, подогнулись его колени, белою птицей взвился над ним его свет и полетел к невидимому солнцу, а он, который только шел перед нами – остался лежать пустою светлеющей оболочкой на темном пути.
Пораженные ужасом, стояли мы перед тем, что осталось на земле, перед ним, а свет его мерк и мерк в вышине, удаляясь, становясь одинокою и светлою звездою на темном небе.
Один из нас поднял морду к темному небу. Слезы полились по линялой шерсти в страшной пустоте, осиротелый вой пронзил предсмертную нашу тишину…