Через завесы времени или… «Аналитический экспрессионизм» Кука

Живопись Кука (Николая Мануйлова) — это мир углубляющий, таящий тайны пережитых идей…

Идея? В основе художества, графики? Большинству художников, ощутивших палитру в 1960-е годы в России, первичность идеи не свойственна. Есть «непосредственные» ощущения, лица, краски, облака, мир вокруг — выпусти их мерою своего огня на холст — и довольно… Интеллектуальные искания художникам такого толка кажутся излишними или не абсолютными, оттого ложными…

Кук думает иначе. Он вообще много думает, и фаза его мышления парадоксальна. А там, где затеплилось непослушное на ощупь, скользкое тельце парадокса, там недалеко и до символа. Иначе как парадокс выразить?

Вот и родилось в «парадоксальной» фазе творчество Кука. Собственно, все началось с 1962 года. Именно в 1962 году Кук набрел на Старшую Эдду, древний скандинавский эпос северно-рыцарственных образов, стихий и теней. С тех пор Кук обрел точку приложения таланта к наковальне, о которую годы и годы после обретения постукивает серебряным молоточком души желание выразить символичный мир, проступающий через завесы столетий.

Но, впрочем, возможно, все началось и не в 1962-ом, а в 1958-ом, после службы в армии, после, как говорит художник, «солдатчины». Может быть, тогда произошла «закаленность» души, еще до приобретения древней Эдды?

Так или иначе, давно уже эпическая Старшая Эдда — претворяемая в цвет основа его исканий, воплощаемая пером и кистью. Казалось бы, иллюстрация есть иллюстрация. Вот герой, вот героиня, вот их героика. Но нет, у Кука прямая иллюстративность умирает, не успев родиться. Вместо иллюстрации начинается интуиция раскрытия, при свете которой возникают образы, эпосу не вполне адекватные, хотя на впечатлении от эпоса настоянные. Вот вам и подсознательность и непосредственность…

Секрет в чем — Кук углубляется не во «внешность» эпоса, не в героико-изобразительный фон. Художник идет глубже, его интересует эзотерика, тайнопись текста, вяжущая мировые загадки первоязыков со скрытым смыслом первосимволики, скрытой в эпических преданиях.

Вот почему то, что пишет Кук, уникально-символично и связано с эпической высокой волной.

Когда просишь Кука сказать что-нибудь о его credo, о творческом «методе» — он цитирует Филонова, который требовал от живописи «максимума аналитической сдержанности». К филоновскому «максимуму» Кук прибавляет «семиотическое восприятие». Семиотика — знаковость. Знаки — звезды смысла, горящие для тех, чье сознание возвышается над обыденно-ощутимым и устремляется к подсознанию мира, где идеи кружат в причудливом ритмическом хороводе, зарифмованные с небом…

На начальных этапах его творчества, с 1958 года до 1960 — ого, по признанию Кука, преобладали примитивизм и абстракционизм. Уже тогда в его полотнах явен абсолютный колоризм, чутье цвета. Но, как это бывает с людьми талантливыми, перелом наступил, когда пришло потрясение… Была болезнь, было «пограничное» миру состояние некой отстраненности — абстрактного наблюдения, созерцания, из которого возникли, как из небытия, основные три формы, три фигуры, из коих составлен мир. Это было своего рода открытие метафизики — мировых составляющих. Составляющие гениально просты: круг, квадрат, треугольник. Каркас, скелет мира, основа явилась художнику оголенно ясной. Когда Кук говорил об этом, вспомнились слова древнего Учителя, некогда сказавшего: «Кто разъял мир, тот нашел труп и мир недостоин его». Расчленение, геометрическая исходность. Конфигурация основ. Все это явилось, но — запросило красок, и из найденных кругов, квадратов, треугольников, возникло несколько опытов, картин, где эти «фигуративности» были… микроэлементами, как мазки, как точки у пуантелистов. Только составляли они собою образы более обширного, эдического по тематике замысла.

С тех пор замыслы — один задругам — стали, освобождаться от обязательных «первоформ», «доращивать» себя по-разному, но всегда — орнаментально.

Орнаментальность — определяющая из определяющих черт творений Кука. Орнамент — его ритмичный ключ к гармонии. Орнамент непременен и в его живописи, и в графике, и в фигурках из полимеризованной глины и гипса. Фигурки эти, сплошь орнаментированные — озорные перевертыши. Уникальна каждая характером причуды. Они родом -«от лубка, от избы, от народа». В них наряду со свободой озорного юмора и даже (иногда) еле прикрытого ехидства, есть и вполне «астральная» серьезность. В фигурках — орнаментально — глубинное стилевое сходство с «куковой» живописью. И, в частности, с дорогой художнику картиной «Осы» (холст, масло, 1965). Идем на сознательный риск, сравним разные изобразительные жанры — на фигурчатых малых тельцах — та же максимальная пространственная заполненность орнаментом и цветом, как и на картинах. Та же красочность, любовь к зеленому цвету, стиль! И умение через метафизику прокладывать жесты, лучи, движение…

Великолепные «Осы», которые «улетели» в Париж и живут, жужжат в галерее мсье Басмаджяна (Basmadjian Jam), писались долго — семь лет. В «Осах» переплелись, наслаиваясь, согласовываясь, восемнадцать слоев, исполненных в разных живописных техниках.

Фигурки — те по сотворению почти одномоментны. Сотворены раз и навсегда. Но и у них — свои тайны. Во-первых, они очень общительны. Заметно — они безо всякого труда входят в «общение» друг с другом. Даром что разного роста, взгляда, характера… Их общение создает «микромарионеточный» немой театр, свой мирок.

Вспоминается, что Кук, беседуя, как-то обронил цитату из Юнга: «Свифт создал мир лилипутов, карликов и потом в нем поселился…» И помнится, ответом было, что Сальвадор Дали сделал на склоне лет то же. Понятно, отчего близок Куку Юнгом увиденный Свифт: Кук тоже — великан среди своих глиняных детишек. Поддавшись магии цитаты, спрашиваем, не было ли с фигурками какого-нибудь забавного случая? Ответ Кука: «Нет, они у меня послушные!»

И вторая тайна рождения фигурок: форму им придает Кук, потом их раскрашивает не он сам, а его супруга Лидия Кирилловна (!), в художестве и для друзей имя ее короче, романтичней, восточней — Ли. Любящий играть словами Кук мог бы сказать: Ли — личность. И был бы прав. Потому что в домашнем интерьере полноправно заметны и в ряду с Куком смотрятся картины жены. Их обоих — Кука и Ли — изящно дополняют более робкие, но не лишенные чувства и фантазии, работы дочери — Эльзы.

Особый раздел творчества художника, скульптора, графика — маски. Да, маски из папье-маше. Веселые маски — дело серьезное. Маски Кука совершенно уникальны, неповторимы. Когда Кук или кто-нибудь из его друзей надевает их, то превращается в Пьеро, в Арлекино, в Коломбину, движения становятся сказочны, «перевоплощены». Наступает ирреальность del arte, она окутывает московское по тональности вечернее жилище Кука, в котором столько картин, столько красок.

Навстречу маскам вспоминается картина А. Бенуа «Итальянская комедия» (1905), вспоминается не случайно: маски Кука, как и работа Бенуа, — грустная мечта о карнавале. Не только 1905 год, но и 1960-ые, 1970-ые годы в России карнавальными не были. Официальность в ее апогее не располагала к юмору и раскованной веселости. Не было карнавалов, была тоска, ностальгия по ним. Но в людях, в художниках, тлела глубоко, в кладовой желаний, мечта о празднике, о масках столь же многообещающих, как маски из «Степного волка» Германа Гессе, о масках столь же таинственно-реальных, как маски венецианского карнавала, знакомые по художественным фотографиям нашего западногерманского современника Ханса Зивика…

Так же, как и маски — из древнего материала папье-маше, который использовался еще в Древнем Египте, Кук сотворил два портрета, один из которых – авто — портрет себя, другой, парный -супруги Ли. Объемные красочные барельефы, красочные, причудливые, характерные и несколько стилизованные под излюбленную бабушку-Эдду.

Вообще, не забудем сказать, что в эпическую завязь прямо из современной жизни могут прыгать облики, образы, лики, которые сплетаются с фантазией и фантасмагорией эдического мира. Они полноправно, свободно живут в этой «вплетенности», в самом сердце графики, живописи.

Характер Кука таков, что ему хочется задавать неожиданные вопросы, потому что если их не задавать, все равно получишь ответ на незаданный вопрос или на вопрос, поставленный им самим. Потому все же задаем:

 — Кук, зачем Ваша живопись?

Ответ не заставляет себя ждать.

 — На всякий случай!

Это шутка. А всерьез его творчество — сложный ассоциативный путь от осмысленных им форм растений, насекомых, идей (которые он эдически именует Йотунами) — к тонкой и часто (намеренно?) недопроявленной аналогии.

«Идеи мироздания аналогизируются через мое понимание мира», — серьезно говорит, будто одев одну из своих масок, Кук. Рука его поверх слов дорисовывает уголок на одном из листов уже третьего варианта иллюстративного цикла Эдды. Это то, над чем он работает сегодня. Стиль новых иллюстраций – графики — Кук разрешает, может быть, всерьез, назвать «аналитическим экспрессионизмом».

Станислав Айдинян