Георгий Горский – художник и график исключительно профессиональный, его кисть, его перо и карандаши очень выразительны. Он умеет заинтересовать зрителя изобретенной им самим темой, которую он уверенно развивает в целые циклы, в авторские серии, невольно стремясь обрести в этих вариациях наибольшую выразительность и тематическую остроту. Некоторые мотивы, которые мы находим в творчестве Г. Горского, имеют своими корнями давние штудии в мастерской Николая Сажина, выпускника Петербургской Академии художеств. Не от него ли увлечение народной темой, стихийностью народных сходов?.. В биографии Г. Горского значится и Ленинградское художественное училище имени В. А. Серова, его живописно-педагогическое отделение. Диплом он защитил в Санкт-Петербургском художественном училище имени Н.К. Рериха; потом учился на факультете мастерства сценических постановок Российского государственного института сценических искусств; после последовал факультет теории и истории изобразительного искусства Санкт-петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Ре́пина. Как видим, учась во многих учебных заведениях, Георгий обретал основы того мастерства, которые он потом, начиная с 1990-ых годов, продемонстрирует на множестве коллективных и персональных выставок, которые пройдут и в Государственном Эрмитаже, в Центральном доме художников в Москве, в Выставочном зале Союза художников в Петербурге, во многих выставочных залах Европы и даже в Музее Конфуция в Пекине. Столь широкий спектр выставок – хороший пролог к большой известности изобретательного и талантливого, имеющего свой стиль художника. Обратимся к его творческой коллекции, к его произведениям…
Если говорить о наиболее впечатляющих работах Георгия Горского, то сразу хочется вспомнить его холст «Путники» (2013) от русской, довольно древней, судя по шеломному куполу небольшой церкви, находящейся за воротами монастыря, — бредут две фантастико-аллегорические фигуры, — это клоунообразные человеческие существа, в красной махровой одежде, в нелепых – «колокольчиками» ,— красных шляпах. И, что особенно символично, это то, что они в – белых, «бледных» масках. В руках одной из фигур – трость, в другой – дорожный саквояж. О чем заставляет задуматься эта аллегория? – Странники-миряне, оставя далеко позади монастырь, вновь надевают на себя все шутовство, все условности человеческого обихода… Они ушли из намоленных стен, оград монастыря. И вновь надели на себя шутовской наряд обмирщенной «внешней» жизни. Они идут от монастыря… А заходили ли они вообще в монастырь?.. Мирское, сдобренное горьким смехом, реальное –- и далекое, старорусское, христианское – далеко за плечами. Тут отображена извечная двойственность мира и альтернатива – с одной стороны строгость христианства – с другой стороны – карнавальная смеховая, одновременно трагическая по своей сути и,в былые века — по своему странничеству, — культура Европы…
Очень близок по сюжету другой холст – «Деревенский Пьеро» (2009). Трагический образ Г.Горский, как и многие художники со времен «мирискустников», заимствовал из традиционной итальянской комедии «Дель Арте». Образ вечной печали, Пьеро Художник рисует его не в городе, а на фоне сельской дороги, на фоне свежих зеленных стогов сена. Пьеро – персонаж городской. И потому тут – контраст. Его «городская» печаль и нелепый вид особенно «выпуклы» на фоне сельского пейзажа. В этой работе, как и в «Путниках», явственна одна определенная особенность творческой манеры Г. Горского – он намеренно закругляет за спиною своих героев горизонт!.. Это неспроста. Подсознательно живописец как будто хочет усилить обобщенность – будто бы видна округлость всей нашей «маленькой» планеты. Пьеро грустен везде. Подобная же черта наблюдается в другой картине того же цикла, названием – «Сельский Пьеро» (2013). Тут та же закругленность горизонта, несколько стогов и деревенских домиков, на фоне которых – комично отолстелая фигура того же персонажа. Но добавлена еще одна русская деталь. Пьеро – в лаптях. Вот как и в этом холсте автор достигает смыслового контраста! Однако на этой картине глаза Пьеро получились не столько страдающими, сколько прищуренными, как от солнца. Дорожный саквояж в руке персонажа заставляет нас думать, что Пьеро тоже путник, тоже странник. А кто не странник, кто не путник на нашей земле!..
Совершенно замечательным мы считаем цикл Георгия Горского, который можно назвать – «Мадонны». Исключительно тонок, обаятелен и притягателен образ «Сельской Мадонны» (2014). Юная девушка с ясными, чистыми глазами скрестила руки на груди и смотрит куда-то над зрителем, мимо него. А может быть взгляд ее погружен в себя? Фоном – серое, напряженное небо, — оно на дальнем плане. На плане следующем, более близком, – старинная однокупольная церковка и одинокая деревянная хатка близь нее, — этими строениями художник дает нам понять – мы в России. А фантастический элемент тут – фрагмент удлиненной морды лося с рогами, который тянется к девушке с левой стороны холста. Этот лось –из старой европейской традиции, соответственно которой подчеркнуто доверие всякого зверья, животных, ко святым. Но в девушке, во всем ее облике, в скромном, (но почти иконописном) платке на ее голове, художнику с редкой чистотой удалось передать невинность, естественность ранней юной женственности.
Во всех полотнах цикла соблюдается одна композиционная особенность – главная героиня дается слева или справа от пейзажа, который своим горизонтом слегка «закругляется» там, где речь идет о загородном пейзаже. Не так в «Петроградской Мадонне» (2014). Простая ликом женщина, руки которой также скрещены на груди, нарисована на фоне типично питерского дворового пейзажа и на фоне темноватого неба. Тут нет горизонта, его заменяют ломанные линии крыш домов. И по-питерски – ни деревца. А вот «Красная Мадонна» (2015) дана на фоне деревни, тут конечно, — вновь узнаем авторскую манеру художника, — снова есть церковка… Мадонна стоит в красном платье и в левой руке держит старинную деревянную икону лицевою стороною прижатою к груди. Будто она охраняет от зрителей сокровенную тайну лика своего Сына, или даже иного святого!.. Этот мотив – изобретение Георгия Горского. Мы не знаем подобных канонически произвольных мотивов в истории живописи. Также таинственно выглядят в другой руке Мадонны – то ли два куриных яйца то ли два плода, которые невольно символизируют Жизнь. На голове Мадонны все тот же плат, знакомый нам по всем другим холстам этого цикла. Но, что надо подчеркнуть особенно, — «Красная Мадонна» обладает золотистым нимбом. Эта особенность выделяет это лик, живущий на чуть оптически измененном, закругленном «холмистом» фоне.
Есть у Горского абсолютно другие картины, такие как «У стен Ленинграда» (2010). Тут немного по-детски изображена группа людей – перепоясанные пулеметными лентами военные моряки, ополченцы-рабочие, солдаты с довоенными знаками отличия, и среди них – суровая женщина в красном, до земли, платье. По ее скрещенным рукам мы догадываемся, кто она: так Горский рисует руки образов цикла «Мадонны». Фоном, за спиною людей, собранных как для фотографирования, – дома города, тягачи, машина с красным крестом, пушка. На переднем плане условно данны противотанковые ежи. Все дышит тревогой Войны!..
Свои детство, юность, молодость Г. Горский провел в родном ему Ленинграде. Тогда, в 1970-80 годах на теле города были еще яснее видны «военные шрамы» — надписи: «Эта сторона улицы простреливается!», или – пробитые снарядами стены дома на углу набережной Невы и Адмиралтейского проспекта. Город, переживший блокаду, оставил в душах своих жителей неизгладимую память тех лет. Тем более, что дед Георгия во время войны был летчиком, и не раз отличился в боях, падал с высоты в воду залива и его чудом однажды подобрала советская подводная лодка… Традиции и память семьи запечатлены в этом чуть наивном, чуть условном, почти плакатном холсте… И он не единственный. В той же стилистике, со сходными персонажами, Г. Горский создал другую работу, через два года после первой, в 2012-ом. Название – не изменилось, оно идентично более ранней. Только вл втором случае не статично стоят люди, а идет строем вооруженная группа защитников города, а слева – двое военных с винтовками за плечами, ведут арестованного, — диверсанта? — или безвинно схваченного старика-ленинградца, который вовремя не сдал свой радиоприемник?..
«Смейный» каталог, названный «Мир глазами Горских», был выпущен Санкт-Петербургским центром книги и графики. В нем представлены авторские фотографии отца художника, кинооператора и фотохудожника Николая Горского и фоторепортажные и портретные опыты его сестры, фотографа-кинематографиста Анны Горской. В том же каталоге, в персональном разделе Георгия Горского, занимающем центральное место между отцом и сестрой, есть и работа, посвященная образам и атмосфере знаменитого романа Габриеля Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества». В этом опыте акваживописи, написанном темперой и гуашью по бумаге, автор по-своему передал тот магико-мифологический мир колумбийского Макондо, который сделал некогда Маркеса всемирно известным писателем и нобелевским лауреатом. Сравнивая эту работу с графическим листом «У стен Ленинграда», мы яснее видим определенные черты творческой манеры художника – и некоторую условность его образной системы и степень плотности его письма…
Преимущественно иллюстративным следует признать цикл цветной графики, посвященный рыбам. Особенно эффектными, объемными выглядят листы «Прогулка» (2015) , «Огород» (2015), «Ископаемое» (2015), «Хищник» (2015)… Эта серия могла бы «сопровождать» интерьер офиса или салона современной архитектуры.. .Сходные работы, посвященные рыбам, у Г. Горского посвящены «взаимоотношениям» рыбы и насекомого. Это такие работы, как «Охота» или «Агрессия». Они также интерьерны и даже более мягки по впечатлению, вследствие более светлого доминирующего светоцветового тона…
Совершенно отдельным явлением творчества Г. Горского предстает графическая серия на черном фоне, продолжающая традиции российского лубка, русской народной графики. Тут в ходу многофигурные композиции, где каждый персонаж имеет конкретный характер. Судя по автомобилям и мешковатой старообразной одежде персонажей, художник показывает нам советское время в его провинциальной ипостаси. Что-то фантастическое и, одновременно, простонародное сквозит в каждой фигуре цикла.
Очень благородной по свету, цвету и сюжету выглядит «растительная» серия Георгия Горского, где в дробном пространстве, созданном причудливыми экспромтально созданными плоскостями, даже обычные луковицы обретают свое таинство. И это таинство роста и произростания…
А вот цикл «Пересечения» по сравнению с другими циклами и произведениями у художника выглядит прохладно созерцательным и экспериментальным, словно художник тут рассматривает и рыб и череп животного откуда-то со стороны!.. Мотив подобный мы нередко наблюдаем также в творчестве учителя художника, Николая Сажина, но в чуть более реалистическом отражении…
Есть в творчестве Г. Горского и самые философские, с нашей точки зрения, графические работы, исполненные на тонированной бумаге. Очень выразителен лист под названием «Что есть истина?» (2015). Тут три человека в одежде священников западноевропейских конфессий стоят триединой группой в немом общении друг с другом, как если бы только что прервали разговор. У одного в руках Библия, судя по крестам в кругах, ее по углам украшающих. У другого в руках старинный матерчатый кошель, который являет собою контрапост картины. О мирском заботятся те, кто держат в земных, грубоватых руках Священное Писание… Так читается это изображение.
Еще более загадочен лист «Соблазнение Евы». Изображена почти безликая Ева, статичная, женственная. Ей предлагает яблоко некое, весьма неопределенное, видимо андрогинное существо – толи мужчина, то ли женщина с большой чувственной нижней губой. Яблоко в руках анрогина – символ соблазна. Однако глаза у Евы закрыты. Она не видит яблока. Итак, соблазн протянутый Еве, таким образом отвергнут?.. Так вот выглядит возможное прочтение смысловой наполненности этого ёмкого графического цветного листа.
Когда художник берётся за традиционную для европейского искусства тему – «ню», обнаженную натуру, то обычно создает конкретную работу с в полнее определенной женской фигурой. Г. Горский поступил более оригинально, он создал две парные «ню» — первая называется «Ожидание» (2007). Перед нами – полуобнаженная женская фигура, с распущенными волосами, в ярких, полосатых красно черных, «вызывающих» чулках выше колен. Вторая картина, тоже исполненная на оргалите маслом, получила название – «Отдых» (2007). Она изображает ту же девушку, с той же копной распущенных волос, только уже совершенно и окончательно обнаженную. Но, в чем своеобразие этих двух «ню», так это в том, что перед обоими девушками лежат – и перед первой и перед второй,— зеленые яблоки. Перед первой – два целых, перед второй, обнаженной, одно целое, второе уже разрезанное, начатое!.. Недаром Горскому не чужда тема яблока-соблазна, воплощенная им в другой работе. Но тут мы видим — соблазн восторжествовал. И мы убеждаемся в этом, недаром яблоки – неизменный центр обоих «ню». Просто на первой работе соблазн еще впереди.
Спонтанная символизация в произведениях Г. Горского говорит о свободном полете его фантазии, которая, тем не менее, осуществляет свои воплощения в рамках европейской традиции. Чувствуется, что живописец и график обрел знания и навыки во второй половине ХХ века, что помогло ему стать творцом культурно оснащенным и ищущим, а значит изобретательным и по-настоящему творческим.
Станислав АЙДИНЯН,
заместитель председателя Творческого союза профессиональных художников, вице-президент Российско-итальянской Академии Феррони, член экспертного совета Ассоциации художников-портретистов, искусствовед Федерации Акваживопись,, член ученого совета Литературно-художественного музея М .и А. Цветаевых.