Алексей Гиляров – художник-профессионал вполне определенного, прочного творческого склада. Его путь в искусстве во многом предопределила учеба в Московском государственном художественном институте им. Сурикова, где его учителем был известный и признанный мастер кисти, глава мастерской монументальной живописи, Евгений Николаевич Максимов. Именно с тех, «суриковских» времен у Алексея Гилярова монументальное начало стало проступать отчетливо в его городских пейзажах, в урбанистических опытах, придавать им объем, углублять их перспективу. Изображения городского направления занимают немалое место средь его работ последних лет. Однако эти картины не парадны и не официальны, поскольку они не холодны. Алексей Гиляров умет придать теплый лирико-реалистический настрой видам его родного города, Москвы. В них свето-цветовая теплая фантастика может уживаться с реалистической конкретностью избранного городского пейзажа.
Гиляров любит давать много очередных перемежающихся планов, их образуют сами улицы, на которые художник смотрит издали. И тут наступает игра освещения. Это особенно видно в талантливом и таинственном полотне «Москва. Ночь», в котором дымные облака сизо-сине нависают над городом, чьи ночные огни побеждают свет полной луны на этом, столь городском небе… В старых домах в окнах горят огни, но под городским ночным заревом иные стены домов светлы как днем – так умело художник передает городскую ночь, где дома – до горизонта множественно необозримы, а деревья предстают дымными призраками…
Продолжая разрабатывать городской мотив, художник приходит к теме «Двое», он так и назвал свою работу – и вот на Патриарших прудах мы видим двойную фигуру сплетенных влюбленных теней, — он и она, — на одинокой скамейке. Длинные ночные тени деревьев… Но за спиною у них, неявственных в ночном парке, вода в пруду и в ней – как на фотографии, отражения от домов – светлые, четкие, архитектурные. Вот где в русле фантастики развиваются черты монументальной живописи, обретая неожиданный, совершенно индивидуальный поворот.
В картинах городской московской тематики у Алексея Гилярова на внимательный взгляд зрителя, есть характерная отличительная черта. Рисуя издали лабиринтарную многосложность улиц и домов, художник венчает городской вид сталинской «высоткой», высотным зданием, и мы понимаем, что уют и тональность этих улиц и домов – московские, что мы – в столице России. Эта черта проявлена и в «Московском пейзаже», «дневном» городском опыте живописца, в очень зимнем, снежном «Лаврушинском переулке», в несколько условном «Мальчике с собакой», в «Виде на белый дом», где обыграны блики-отражения от огней то ли на асфальте, то ли в воде пруда… Не исключение в этом ряду и «Весенний вечер. Трехгорка», где «разговор» постепенно темнеющего неба и зажженных уже фонарей, и «Москва. Кинотеатр Иллюзион», где очень издали дан сталинский небоскреб на Котельнической набережной и так декоративно-условны деревья близ моста на реке Яузе…
Нечто фресково-монументальное есть в работах Алексея Гилярова. И это так явственно, что картины могли бы легко послужить эскизами для фресковых росписей. Не забудем о том, что Алексей может и умеет делать большие фресковые композиции, и реальные и фантазийные. Его фрески на итальянскую тему отмечены дипломом Российско-итальянской академии Феррони – «за вклад в мировое искусство»…
Совершенно по-иному проявляет себя художник Гиляров, когда его кисть касается вечной в мировом изобразительном искусстве темы натюрморта. «Натура мертвая» — какое странное названье / дано тому, что будет жить, / переживет художника, века и страны / и в вечность тянет огненную нить!.. – так писала о натюрморте Анастасия Цветаева. Так вот именно интенсивной жизненностью отличаются у Гилярова его цветочные натюрморты, исключительно живые реальные, классичные и уютные одновременно. Мы не видим тут экзотических «заморских» цветов. Это простые полевые цветы в незатейливом глиняном кувшине… И каждый поворот стебля тут дышит. Вся флористическая серия художника носит эти вышеописанные черты естественности, непритязательности, воздушной красочности…
Эту же манеру верный себе художник переносит и в провинциальный городской пейзаж, когда решается изобразить Перяславль-Залесский с его березами и белостенными многокупольными церквами…
Есть в творческом багаже Гилярова и очень глубокий взгляд в саму Природу. Он любит и умеет изображать деревья. Картину «Березы» я бы для разнообразия назвал «Три березы». Тут достигается такая замечательная живость, когда красным высвечиваются на белом стволе фрагменты надорванной коры… Этот штрих манеры изобличает очень внимательный взгляд калориста-художника. Исключительно лирична картина «Иван да Марья», повествующая о тихой жизни цветов под деревьями на опушке, «в преддверии» леса…
А вот когда Гиляров решает «вплотную» приблизиться к природе, посмотреть на нее «в упор», тогда появляются такие, отчасти орнаментальные работы, как его «Пруд», где кувшинки-лотосы нежно и тихо живут в «орнаменте» голубой и синей зачарованной воды, будто они – из стихотворений Бальмонта или Анатолия Виноградова… Та же «плотность» уже «сухопутных», не водяных, не речных цветов – в его работе «Вьюн».
Сказанного достаточно, чтобы констатировать художественное многообразие профессионально широкой палитры талантливого художника Алексея Гилярова, воспевшего свой родной город Москву, по- своему понявшего и отразившего Природу, внесшего свой полноценный и убедительный вклад в российское изобразительное искусство.
Станислав Айдинян,
заместитель председателя Творческого союза профессиональных художников по общественным связям, академик Российской академии художественной критики, действительный член Европейской академии естественных наук.
