Станислав Айдинян
Каждый художник, если он не обделен талантом, оставляет впечатление… Мухадин Кишев оставил во мне впечатление, которое захотелось сохранить, придав ему словесную форму… ибо вначале было слово, или, точнее, если обратиться к первотекстам, вначале был Логос – сознающее самое себя сознание… Оно – ничто иное, как Демиург, Творец Вселенной… Художник – творец своего, преображенного его видением, его восприятием, его красками и оттенками мира… Не соревнуясь в масштабах создания с Богом, он тоже творит и успешен он именно тогда, когда попадает творчеством своим в золотое сечение гармонии, божественно угаданный миг совершенства…
О Мухадине Кишеве, что рожден шестидесятилетие назад в Кабардино-Балкарии, на Кавказе, в селении Чагем II, чье имя памятно реминисцируется к прозе писателя Фазиля Искандера, с его известным «Сандро из Чагема»… Но это лишь звуковая ассоциация…
С конца 50-ых по середину 60-ых годов М.Кишев учился и закончил Краснодарское художественное училище и Краснодарский государственный университет С начала 60-ых годов он участвует во множестве профессиональных художественных выставок, из которых 16 – персональных… Выполнил немало монументальных работ, которые можно видеть в Анапе, Пятигорске, Железноводске, Ростове на Дону и в других городах края. Еще учась в университете, он закончил летные курсы при Краснодарском аэроклубе, получил разряд высшего пилотажа на спортивном самолете – столь велика была его тяга к Небу, к романтике… Ему вообще свойственны большая жизненность «витальность», спортивность, это дает ему силы для творчества, волю, интенсивность взгляда в мир…
Уже в 1973-ем он принят в Союз Художников СССР, с 1987-го он в Международном союзе художников. В последние годы советской власти немало консультировал молодых живописцев, начинавших тогда свой путь в искусстве… С 70-ых по 90-ые годы он побывал в 18-и странах мира, художественно фиксировал свои впечатления… С 1994 по 1998 годы работал в Лондоне в Чизенхэйльских мастерских, с 1998-го года по настоящее время продолжает свою деятельность в Испании, где живет, продолжая художественное многоцветие профессионального опыта. В трудах ему помощницей, спутником, другом стала Жаклин Мосс, которая в предисловии к большому альбому, изданному к 60-летию живописца, пишет о Мухадине: «…Он одарен внутренним источником бесконечного вдохновения, его картины рождаются сначала в голове и нетерпеливо ждут своего воплощения в живописном виде, порой даже требуя своей реализации. Каждая картина приобретает отчетливое очертание еще до того, как он принимается за работу, чтобы воплотить образ, возникший в его голове. Для Мухадина цвет – это искусство, а искусство – это цвет, который отражается его чудесным талантом колориста. Его философия интуитивна, она демонстрирует великую мудрость его понимания красоты цвета…»
В его творчестве, несомненно присутствуют и глубинно-национальные мотивы, но оно выходит за традиционные, разработанные многими национальные рамки…
Серия «Загадочное пространство» М. Кишева овально-обаятельна.. Впечатление такое , что на обоих монотипиях проносятся потоки воздуха – из овальной формы – в другую овальную форму. Особенно это явственно в «Загадочном пространстве 3», буквально пронизанном лучами света, как ветровыми свежими дуновениями… Третья монотипия серии — весенне звенящая по цвету. Молодой художник В. Березовский, увидя второй лист серии, сказал, что изображенное похоже на потусторонний замок, на внутренних стенах которого отражаются блики от таинственного ночного фонаря с цветными стеклами.
«Бесконечный туннель» (1997) – Прямой цветовой символ углубленности, построенный на цветовой перекличке красного, желтого, зеленого, затем снова желтого и уходящего синего. Все эти условные квадраты цвета явственны в их взаимном обрамлении…
«Туннели бесконечности» бесспорно относятся к той же серии, к тому же творческому периоду, но кажутся по колориту несколько богаче, за счет более определенного выхода красочной «амальгамы» за пределы определенно разграниченного квадратами, точнее прямоугольниками, цветового пространства, основанием которому служит сине-голубой фон.
«Медитация 1 и медитация 2» – цветовые вариации на тему менандра, фигуры античного орнамента. У М. Кишева наблюдается тонкий подход к цвету. «Медитация 1» это достаточно основательно показывает. Фиолетово сероватый, приглушенный цвет обретает мягкое, вкрадчиво-легкое звучание через желтовато апельсиновый, наиболее резкий прочерк основной «темы» – меандра…
«Медитация 2» более конкретна в цветовом отношении. Новаторство здесь заключается в том, что прямая кубическая «спираль» почти традиционного меандра разделяется прямо по основной линии, как линейные «домино», на отдельные многие цветовые фрагменты, образуя своеобразную светопись, которую с точки зрения символики, цветового символизма, можно было бы прочесть…Одной из самых проникновенных работ М. Кишева можно назвать «Аллею любви» (1998). Эта монотипия исполнена по впечатлениям, почерпнутым в парке Ретиро в Мадриде. Здесь в импрессионистически свежем, будто кистью современного Клода Моне созданном, переливчато мерцающим цветовом пространстве, — на шахматной, зеленокрасной аллее с двух сторон «замкнутой» стеной условных деревьев, – стоят обнявшись, двое…И все цветовое изумрудно-желтое сверкающее пространство вокруг – как отражение чувств влюбленных. Снова, как и на других монотипиях М. Кишева – весна чувства , «любовный напиток», выплеснувшийся через край… «Аллея любви» — достаточно декоративное произведение. Тоже самое, но в ином светоцветовом ключе наблюдаем и на монотипии «Вечерний звон» — получившей свое название от старинного русского романса с одной стороны, и от непосредственного визуального впечатления от церквей в России, с другой стороны. Длинные прорези окон на подкупольных барабанах, торжественные купола с резкими всполохами света по мощно синему, все затопляющему фону,– так художник передает и ощущение красоты храмов и ощущение звона. Декоративно ярки и, одновременно, гармонично стройны главы славянских по облику церквей, увенчанных православной формы крестами…
Кордова – город в Испании, в Андалузии, на реке Гвадалквивир. В Кордове есть собор, бывший до тринадцатого века мечетью… Возможно оттуда М. Кишев взял впечатления, архитектурно запечатленные в камне, причудливо ярко расцветил их своей палитрой, которая каменные своды многоколонных галерей освещает мозаично ярким, легким весенним свечением. Все это можно увидеть в монотипии «Вечная красота Кордовы, Испания» (1998), и – в созданной по тем же мотивам «Гордости Испании» – последняя отлична более сдержанным цветовым решением…
Не менее конкретна по сюжету но и не менее притягательна прелестная миниатюра «Вехер, Испания» — вид из глубины каменной старинной постройки, из под разноконфигуративных арок – на старинный город. Из каменного, ограниченного синезеленого пространства, на которое ложатся желтые полосы солнца, возникает дальний вид – на белый, зовущий из дали, уютный, чем то сказочный город. Сказочность его в том, что он бел под солнцем; именно белизна эта убедительна, красны черепичные крыши и на самом дальнем «предпоследнем» плане – здание с башней… При видимой простоте исполнения и прямом контексте выбора цветов – автор достиг передачи «солнечной» легкости и полноты изображения, при некотором, условно говоря, минимализме поданого издали урбанистического пейзажа… Пейзаж как бы «обрамлен» лучами.
«Испанское солнце» (1997) – казалось бы, мотив сходен с гуашью «Вечер Испания» – но здесь, на монотипии, солнце особенное. Оно будто «попало в глаза» – вошло в зрение зрителя, который опять таки из галереи, из городского, скованного стенами пространства, смотрит на город… Ему открываются контуры пейзажа, они открываются в отдалении. Солнце ослепило, затопило весь холст. Краски золотые, расплывчатые размыли увиденное, оно поплыло в солнечном мареве, утонуло в собственном золотом свете, стало даже неярким, от собственной «поглощенной» яркости…
Акварель движения времени (1997) еще раз подтверждает, что
творчество М. Кишева очень разнообразно. Сюжетно в этой работе есть отдаленные реминисценции к атмосфере культуры Востока, возможно даже вспомнится арабская романтическая проза… Горы песка в пустыне – дюны – на которых – черные тени… пять верблюдов на переднем плане. Первого под уздцы ведет бедуин, а на последнем сидит всадник, или всадница, путешественник или путешественница… Верблюды связанны меж собою. Самое интересное в этой акварели – что небо – зеленое. Вам не приходилось в пустыне , или просто в полдневный зной ослепнуть от солнца, что бы не потемнело, а именно позеленело в глазах?.. Уверяю вас, это вполне возможно. Такой фон всей акварели придает медлительную созерцательную оригинальность, а пустыне и верблюдам – парадоксальную убедительность…
Холст М. Кишева «Английские шедевры» (1999) – не просто оригинален, он еще и таинственен. На нем изображены камни древнейшего загадочного памятника, доантичной, атлантической , как полагают некоторые исследователи, эпохи. Это камни легендарного Стонхенджа – гряды камней, стоящих вертикально, сложно сконфигурированных в отношении к звездному небу. Этот памятник имеет не только историко-археологический, не только астрономический, но и эзотерический, мистический характер. О нем создана целая библиотека книг, монографий. Тек вот фрагменты изображения Стонхенджа стали прообразом, первомотивом полотна « Английские шедевры» (1999), и холста «Английские сказочные камни». Обе работы созданы за год до завершения века. Первое произведение имеет ночной колорит. Отчетливо видна «прорезанная» каменными блоками, ее заслонившими, луна. Она с синевы неба кладет синевато зеленый пуантелитический свет на загадочные камни, властелины вечности. Свечение лунного диска спокойное и загадочное …
Что касается «Английских сказочных камней», — колорит абсолютно иной. Тут камни даны в размыто-розовом, с фиолетовым оттенком, всепроницающем свечении почти зашедшего, закатного солнца… А, может быть, это — марево рассвета? – и оттого под свечением красного солнечного полушара они напряженно тихи…Будто ожидают чего-то…
Элегична оптимистическая работа «Моя Андалузия» (1999). Вновь испанские мотивы – широкое небо, в нем разноцветные облака – камнеподобные, длинные, коричневые, — но доминируют более «распространенные», большие, желто-солнечные и серо-синие. Облака даны в проекции, они уходят с переднего на задний план.
От этого холста, созданного в 1999 году, веет простором, свободой далеких от города полей, угодий…
«Мой Эльбрус» – в цветовом отношении холст сказочный – в нем все условно – и зеленые «предгорья» и красные бока скал, и серо-льдистые вершины гор и «дадаистические» условные «интервалы» меж горными грядами, серо-синие, как снега меж гор, которые мы видим с огромной высоты, когда пролетаем над скалистыми массивами на самолете. И облака над горами и между ними – белые, в желто золотых прожилках, золотистые по краям… Композицию венчает– углубляющий , изумрудно-синий верх картины, предающий ей еще больше цветовой силы и условной убедительности…
Линотипия «Двое» (1997) – здесь М. Кишев отдает дань анимализму и, надо сказать, делает это вполне по-своему. Вертикальные линии стеблей изображают заросли. Фон изумрудно-зеленый, в зарослях он перетекает в желтовато-изумрудный. Двое это… – две забавных, чуть даже «детских», но убедительно написанных птицы, — с клювами длинными, как у цапли. Уместно предположить, что у художника эти « двое» стали плодом конкретного жизненного впечатления.
Холст «Украшение Озера», — начатый в 1996, законченный в 1999. Тут на озере, данном в салатно-серых, точнее — в салатно-сизо-туманных тонах собрались и стоят и плывут и летят – пеликаны? – птицы… Я насчитал шесть летящих, почти растворенных в воздухе, как тени, определенно условных; одиннадцать стоящих – более конкретных и с ними – пять плывущих по бело-зеленому переднему плану…пеликанов, которые даже чем-то по впечатлению родственны лебедям.
«Счастливая семья» (1997) – тоже анималистический по доминантному мотиву холст. Собственно на тканоподобном фоне, где царствуют рубчатые лучи, — символическое солнце—и оно освещает двух гиппопотамов и одного маленького «гипопатаменка» стоящего меж ними. Но это не все. В «семью» входят и птицы, сидящие на бегемотах. Слева стоит одна, а справа три сидят – на бегемотихе, — да, скорее всего это «она»… Говорят, что так действительно бывает, — что птицы эти — бегемотовы спутники. Они живут и питаются рядом. Даже у крокодила в Африке есть такая птичка. После еды он открывает пасть и птичка, как хороший дантист, клюет у него изо рта – чистит крокодилу зубы. Так что с точки зрения животных традиций Африки, все здесь логично и, одновременно, пародоксально-реалистично…
«Ласки родителей» (1997) Здесь мы видим шеи жирафов, которые столь велики, что полностью не уместились на поле монотипии. Выгнув шеи , ласкают они своего детеныша. Главный акцент, задача – показать изящные изгибы шей жирафов, чья пятнистая шкура красными четкими пятнами пестреет на фоне изумрудно-сине-фиолетового фона…
А вот – абсолютно иной поворот «анимальной» темы – М.Кишев душою погрузился в глубоководные пространства, чтобы наблюдать мир безмолвных для нас скольжений существ, живущих в более плотной, чем земная, среде…
Движение рыб передано бликами, оттенками на бледно-сине-зеленом фоне, пронизанном зелеными водорослями. Цветовая игра выглядит завороженно! То, чего и должен добиться художник, чья цель – глубина.
К той же «линии» относится также «подводная» работа «Кто кого», исполненная, как и предыдущая, в смешанной технике. Судя по названию, мы могли ожидать, что будет изображена битва пожирающих друг друга рыб, крабов, осьминогов, и им подобных…
Нет, наши ожидания не оправдались. Рыбы на картине не главное, они превратились в абстракции, образы сиволико-предметно отстраненные, это дает другой современный ракурс видения, и может для тех, кто только начинает присматриваться к искуссву ХХ столетия служить образцом – как выходит на абстракцию, как «переконструирует» свою образную систему – от простого, конкретного, к более сложному…
В том же, 1997 году М. Кишев дополнил мотивы этого направления, создал и зелено-синюю, с доминантой в зеленом цвете, очень емкую по впечатлению работу «Знакомство». Рыбы общаются по-своему. И в аквариуме виден момент, когда они подплывают друг к другу, и на миг замирают, ловят «токи» друг друга, «осознают» встречу… Вот этот психологически тонкий миг и уловил художник. Раньше мы говорили — «Нем как рыба» и были не правы. Рыбы, как выяснили, проведя исследования ученые, совсем не немые, а напротив, самые болтливые существа на земле… Просто мы их не слышим, их разговоры идут на другой «волне»… Так что безмолвное для нас общение оригинально передано. И не только в этой, но и в очень эстетически «значимой» монотипии «Веселая семья», где во всем богатстве уже развернулось владение темой подводного мира. Тут и лучи-блики света, проникшие в водные толщи, и колышащиеся водоросли, и зеленеющий куст подводных растений. Все дело в этих бликах. Они создают объемность, своеобразную «стереоскопию» монотипии. Золотой, изумрудный, коричнево-желтый, синевато-белый – целая палитра организованных воедино цветов – и на их фоне, целая стая красных с белым полосатых рыб. Сочетание цветов рыбьей стаи – крайне динамичное, живое, создается общеобъединяющий цветовой настрой, дающий настроение, воздействующее на зрителя.
А теперь обратимся к более раннему «слою» творчества Мухадина Кишева., — к холсту, названному «Бриз Любви» (1994). Художник уловил единый миг, когда пролетающий ветер всколыхнул цветы. Вспоминаются случаи, когда вскоре после смерти люди при помощи живых растений, цветов дают из другого мира дают знать о том, что они здесь, что они по-иному живы… Это бывает в совершенно замкнутом помещении, где не откуда взяться дуновению, ветра! Так было и с Анастасией Цветаевой, писательницей, в те годы репрессированной, бывшей в сталинском лагере. И в ее бараке вдруг затрепетало растение в кадке, было оно серолист, говорят, из семейства бегоний… А до того Анастасия Ивановна рисовала образ погибшей к тому времени, покончившей с собой Марины Цветаевой, ее родной сестры, поэта, теперь признанного классика русской литературы… Отличие лишь в том что там цветы были живые. Но – миг внезапного движения – тот же… На блекло-песочном фоне порыв ветра, встрепенувшего неярко лазоревый, скромный, возможно осенний, букет…
Непрекращающееся чудо у Мухадина – его горы. Они отражены на холсте 1996 года, названном «Непрекращающееся чудо». Правы те, кто говорит, что у художников, да и у писателей, представителей, пожалуй, любого рода искусств, лучше всего получается то, что творец любит, к чему приближен душою… Эта работа столь хороша, что ее трудно передает фотографическое отражение. Она в подлиннике богата оттенками, переливами изумрудного и желтого. Желтым – горная фактура, зеленым – тени по горам… этот холст говорит о чуде грандиозности знаемых Мухадином с детства гор, в которых все – чудо, от света небес, освещающих открытым светом темнеющие громады, до теней от туч, что «идут» по горам…
«Великаны Африки» (1997) – холст очень мистичный по тональности. Поздний вечер, ночь. Темно-лунные деревья, будто оплетенные змеями – такими действительно в полутьме кажутся ветви.. Это глубоко-жизненное наблюдение, психологичное по сути. Как и в предыдущей работе, достигнута немалая цветовая углубленность, мощь колористической таинственности, светотень ночного лесного «флёра», давшего «тембр» полотна.
На холсте «Лунная Ночь» — три фантазийных или даже, можно сказать, фантастических существа. Простые зрители на выставке в пространстве зала «Карлсберг» в отеле «Космос» в Москве называли их – «совы». На сов существа действительно похожи. Мне же кажется, это – духи и души леса, или древнеславянские «нежити», те, что в темноте поют, напевают песенки «шелестиными» голосами, в начале века их «слышал» и описал тогда знаменитый поэт Федор Сологуб. Колорит здесь тоже глубокий, зеленый. Существа-нежити даже немного жутковатые, хотя хочется верить – что добрые…
О творчестве Мухадина Кишева можно было бы написать целую книгу – искусствоведческую, – эссеистическую, или поэтическую. Посчитаем, что эти заметки «на полях» холстов и листов талантливого и самобытного художника – это своего рода приближение к возможности должной оценки его творчества, которой он, по моему мнению, и по мнению других известных ценителей, безусловно достоин…
Станислав АЙДИНЯН,
вице-президент Российско-итальянской «Академии Феррони»