Дмитрий Плынов умеет посмотреть на реальность со стороны. Вот, например, «Рабочий и колхозница. Посвящение З.Фрейду» Тут традиционно визуализированы и символизированы понятия «рабочий» и «колхозница». На созданном полотне — большой молот, и «огибающий» его ручку — серп. Перед нами не скрещенные серп и молот, признанные символами рабочего класса и крестьянства, а модифицированный, разрушенный символ, где доминирующим предстают молот, т.е. мужское начало, серп — женское. Однако всю советскую эпоху рабочие на демонстрациях выходили не под символом одного молота, а символом серпа и молота, как гербового знака советской власти. Если газеты тех лет печатались под девизом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», то в холсте «Рабочий и колхозница. Посвящение З.Фрейду» художник разъединенно показывает «атрибуты» былой классовой солидарности, так как она была идеологически декоративной более, чем реальной. Ее скрепляла государственная идеология СССР, с падением советской империи, союз крестьянства и рабочего класса стал призрачным, как и идеология, его теоретически породившая… А вот разъединенность женского и мужского начал при возможности их грядущего соединения ради продолжения рода – представляется извечной, вот при чем здесь специалист по подобным образным обобщениям – доктор Зигмунд Фрейд.
Что касается изображения, вышедшего из под кисти Д. Плынова и получившего название «Готический исход», то по сути, в этом произведении нет чего-то особенно готического, благодаря слову «исход», название скорее относится к разряду парадоксальных. Но это на первый взгляд. Основные составляющие – пять увеличивающихся слева – направо пять арок, данных не вполне четким абрисом, их высота все увеличивается слева направо. И на их фоне стремительно движется в костюме то ли Возрождения, то ли средневековья, — закутанная в длинный плащ загадочная мужская фигура. Плащ волочится за нею по земле. И длинные волосы развевает ветер, подняв их выше головы, будто он их стремительно уносит… Они перечеркивают вторую, более условную, также пятисоставную, аркаду, но это уже не арки, а пять колонн, прямоугольных стелл… Заметим, что фоном также служат неясные архитектурные конструкции, но как и арки, скорее романского, чем готического происхождения. В них нет килевидной острой стрельчатости, свойственной готическому стилю. Однако тайна названия состоит, скорее всего в том, что в интерьерах классических готических сооружений, наблюдаются, как правило, романские архитектурные элементы.
Не менее геометрически таинственной, чем иные работы Плынова, представляется его работа «Старый ящик» , но если свой взгляд повернуть на 15 градусов, то перед нами нежданно предстанут наличники окон и невысокий забор, так что эта работа-перевертыш нуждается во внимательном зрителе и могла бы быть названа «Забор». Пресекающиеся плоскости потемневших досок образуют два противоположно составленных пространства. Ощущение замкнутости, локальности, темного пространства, отдаленно напоминают о концепции покойного знаменитого московского художника Ивана Новоженова, издавшего альбом «Терра забория»; однако у Плынова сходный по смыслу мотив, выраженный в фрагменте этого «полотна», более прямой, реалистичный. Он говорит о способности художника ко взгляду «со стороны», к отстранению, способности привычное, обыденное подать с нового, неожиданного ракурса…
«Межсезонье» — работа мягкотональная. Она построена на тонком «разговоре» приглушенно сероватых, зеленых, коричневых небесных отражений, и среди отражений плывут облака. Это лирическая абстракция, обращенная к небу… И квадратуры зеленых коричневых «строений», напоминающих издали земные здания, иллюзорны, от них веет спокойствием…
«Kofe» или «Черный кофе в рабочее время», — известная работа Д. Плынова, она была уже выставлена, и нравится многим. На зеленом фоне белое блюдце с красной каймой, но нем чашка с такой же каймой, в которой на четверть налит черный кофе. Все дело в том, что виднеющийся «полуовал» черного напитка дан намеренно несколько диспропорционально. Это создает особую, «плыновскую» эстетику предмета. Он умеет выделять и мистифицировать, выходить на парадоксальную фазу сознания, как в его исключительно занимательной работе «Норма. Пятое измерение», где в строю перед зрителем – зеленые простые винные бутылки, там после пятой бутылки упавшая шестая начинает ряд, где она же – по счету пятая!.. И упавшая бутылка – не бутылочного, а красноватого оттенка. Игры с объектами – неотъемлемое свойство сознания и художественной практики своеобразно ищущего и успешно находящего художника…
Станислав АЙДИНЯН,
заместитель председателя Творческого союза профессиональных художников, вице-президент Российско-итальянской Академии Феррони, , действительный член Международной академии современных искусств, действительный член Российской академии художественной критики, действительный член Европейской академии естественных наук, член экспертного совета Ассоциации художников-портретистов.