Валерий Чурик – художник и график широкого поля творческой индивидуальной свободы. В его произведениях есть огромное равновесие между мастерством, обретенным в Строгановском училище, и тем символическим началом, которое исходит из его творческой основы, от самой сути, от духовного ядра художника.
Духовная культура европейского накала, — вот что надо сказать об основополагающем начале его творчества. Прежде чем создать такого художника как В. Чурик, искусство Европы должно было пройти основательный и плодотворный путь. Основы ощутимы и явственны тогда, когда символические основы души соприкасаются с вечностью и к кисти художника приближаются истины высокого духовного, евангельского порядка.
Исключительно сильной работой представляется «Спаситель и Харон», — в этой работе художник соединил эллинскую мифологию с евангельской легендой… В реалистико-фантастическом ключе дан образ Христа плывущего на ладье Хорона, перевозчика душ в царство мертвых…У В. Чурика тут, как и почти всегда наблюдается таинственная, сдержанно-звучащая хроматическая палитра. На фоне высветленного пространства возникают и живут своей жизнью основные образы полотна, так вот — Правит веслом вечный кормщик Харон, он оборачивается ко Христу, сидящему на смертном одре в обсолютном и уверенном покое. Вокруг этих двух фигур — свет, выхватывающий их из темени обставшего инопространства… Это сон о схождении Христа в царство мертвых; сон сделанный явью осторожной символической кистью художника. Осторожность и бережность являются нам в приглушенном освещении и в сдержанном желто-коричневом тоне всего холста, который будто бы написан в древнеримских катакомбах, где скрывались первохристиане…
Отметим сразу благородство образов и их европейский строй,- они будто сошли или с полотен или с фресок времен Ренессанса. Однако свобода бликов на заднем плане картины обличает в ней произведение художника, знавшего традиции искусства XX века. Образ Христа возвышен и углублен, Спаситель пребывает в думах о человечестве, внимание Харона к нему чутко, он обращен вниманием к тому, кто Един и Вечен…
Во многих работах того периода, разнообразных и единых по основополагающему образу, мы уверенно выделяем частый образ остова рыбы… Знают ли зрители картин, что рыба- древний образ Христа, а так же древний образ первохристианства?.. Еще Серафим Саровский сказал, что « Церковь грешна и распинаема…». Оттого образ остова рыбы всегда у В. Чурика трагичен в таинственном мерцающем пространстве. Он многозначен и заставляет задумываться о вечном человеческом «Momento Mori!» — «Помни о смерти!, — вечный глас вопиющего в пустыне Мудреца, осознавшего тщетность бытия мирского…
Не меньшее внимание обращает на себя другой мотив, разрабатываемый от полотна к полотну художником. Это мотив Арлекино,- персонажа итальянской комедии, страдающего от неразделенной любви и молящего о своей возлюбленной… Здесь В. Чурик достигает большой эпической цельности при создании образа мощного по своей сущности и узнаваемости… Моления Арлекина исключительно трагичны. Картина почти монохромна, но остается все тот же мерцающий, свечной, таинственный свет… Парадокс образа, созданного В. Чуриком в том, что образ итальянской комедии Дель Арта предстает здесь, в некой эпической мощи, которую не предполагали её создатели, итальянцы… Моленье молящегося, уже облеченного намоленной силой, вот тайна созданного В. Чурика образа…
Даже в простом натюрморте у Чурика мы видим только трагические умирающие розы, которые доживает свой век, мы найдем все тот же авторский подчерк, остроту света и цвета, насыщенность свето-цветого фона, благодаря которому наш непритязательный образ из традиции флоризма обретет всю туже трагичность и тонкость, всегда свойственную манере художника…
Нельзя обойти вниманием и основательную галерею портретов созданную В. Чуриком в разные годы. О нем конечно, можно сказать, что он и художник портретист. В любом в своем портрете он выделяет самую характерную, с его точки зрения, черту. Эту черту он делает определяющей и заостряет её до камертона создаваемого портрета. Вот от куда восхищающая многих цельность, считается, что она– след основательного и настоящего образования, но мы думаем, что дело здесь в иероглифическом восприятии, когда воспринятый образ изначально обладает камертоном цельности и «распространяется незамедлительно по холсту». Если бы художники учились у В. Чурика портретному искусству, они бы поняли, что достаточно одной камертонной ноты, одной основополагающей черты, чтобы создать похожий внешне и внутренне образ отражения живущей и творящей личности. Успех, конечно, зависит от натуры, от того, кого сумел одухотворить и изобразить своей кистью художник…
В. Чурик талантливый пейзажист, его пейзажи большей частью можно было бы отнести к произведением южно — русской школы, к которой он мог бы принадлежать по духу, если не по рождению, учитывая «разницу во времени»… Но именно в некой южности Валерий проявляет качества несколько менее свойственные «генеральной линии» его творчества, — его пейзажи обладают не сдержанной таинственностью, а теплотой, тогда как в эпических его полотнах таится осознание трагедии бытия.
Однако она не проявляется там, где художник безоглядно смело касается ледяных вершин нашего осознания символических основ, трагической по сути европейской ментальности, давно осознавшей тщетность многого в этом, привычном нам физически «обоснованном» мире…
Сновиденность – непременное качество творчества В. Чурика, которое наблюдается и в набросках, и в графических рисунках, так и в больших эпических листах. Фантастические черты непременное качество художником созданных многих циклов.
Скажем так же, что по культурной наполненности и по мастерству многие графические и живописные работы мастера достойны своего полноправного места в музеях Европы, начиная с Парижского Лувра и заканчивая нашим Русским музеем, не говоря уже об Эрмитаже или Музее изящных искусств, ныне ГМИИ им. Пушкина…
Станислав Айдинян,
вице-президент по общественным связям Творческого союза профессиональных художников (Москва)
