О ТВОРЧЕСТВЕ AMOUR’a — Артака Мурадяна

Amour – таков творческий псевдоним художника Артака Мурадяна, художника исключительно  эстетически оснащенного, прошедшего несколько уже завершенных периодов своего становления и проявившего себя в изобразительном искусстве как мастер. В картинах его теплится таинство необычного, оригинального и благородного, вдумчивого взгляда, в котором многогранно и калейдоскопично отражается и воплощается реальность…

Первые свои работы, как это и бывает у талантливых людей, Amour воплотил в жизнь еще в раннем возрасте. На вопрос — Что было сюжетом первых работ, что рисовали в детстве? – художник ответил, что — В основном были портреты и сказочные персонажи… В биографии его сказано, что первую гипсовую скульптуру он выполнил в семь лет. Значит, он уже тогда начал видеть предметы и людей в объеме, надо было только научиться умению этот объем воссоздавать… Потому, окончив в Ереване среднюю школу, скульптор и художник поступил в Ереванское государственное художественное училище им. П. Терлемезяна, на отделение скульптуры. В 1990-ом году окончил училище с отличием. В тот же год поступил в Ереванскую Театрально-Художественную Академию на факультет скульптуры, продолжая параллельно заниматься живописью. В 1993-ем он принимает решение продолжить учебу в Институте живописи, ваяния и зодчества им. И.Е.Репина Российской Академии художеств в Санкт-Петербурге. В 2007 году, обретя мастерство, свой стиль, получив высшее художественное образование, Amour, — Артак Мурадян, переехал в Москву, где продолжил начатую еще в Ереване в 1985 году выставочную деятельность. Последовали и персональные и коллективные вернисажи, где его работы были представлены наряду с произведениями выдающихся современных мастеров резца, кисти и пера… На этом пути было осуществлено более 300-от различных художественных проектов.

Что мы наблюдаем, когда взглядом исследуем Работы Мурадяна раннего периода, 1990-1996 годов? В его абсолютно традиционных по сюжету «Старых кувшинах» — есть парадокс – «расплеск» белесых красок при изображении засохших трав в глиняном кувшине гармонирует с подобным же «расплеском» над малым кувшином, где живут кисти. Это цветовое «всеединство» оценил бы художник, фантаст и реалист-философ Валентин Подпомогов, с которым Артака Мурадяна судьба свела в Ереване. Это был человек мудрый, увлекающийся, обладавший известным в городе чувством юмора, основатель армянской студии мультфильмов. Он не мог не произвести на молодого тогда художника впечатление своей оригинальной личностью. Однако А. Мурадян шел в искусстве своим, только ему свойственным путем, не избегая и больших историко-художественных увлечений… На вопрос – о том, кто для него  наиболее ценим из художников мира, он ответил как истинный живописец, много думавший о живописи — Я болел многими. от Микеланджело до Пикассо. Скорее есть картины и фрагменты, которые приводят меня в экстаз. Как пятка Блудного сына у Рембрандта. Для меня в ней сконцентрирована вся техника и виртуозность мировой живописи… Мне довелось у многих поучиться. В Армении, и особенно в Академии художеств в Санкт-Петербурге. И большой им поклон. Одни меня учили рисунку, другие эстетике в искусстве. Но лучшие мои учителя это — Эрмитаж, Лувр и Прадо».

Нестандартный ход – вот что хотел дать с молодых лет в своих холстах Amour, это было и тогда, когда не родился еще этот артистический псевдоним, в котором кроме прочего еще отзвук полноводной северной реки, а не только энергия земного притяжения… Даже в ранней «Необычной тени», в урбанистической работе на тему старинной архитектуры, уже полно выражено стремление поймать нестандартный ход проявления необычного в сюжете, свете и цвете… А в «Телеге» тоже его раннего периода видится нечто детское «мультяшное», по сути доброе, овальное, но и, одновременно, изящное. Изящество – непременный атрибут многих давних и современных работ художника, несомненно обладающего зорким глазом и художественным вкусом, без которого любые попытки освоения живописи тщетны…

Особого слова достойна его «Северная невеста», относящаяся к работам периода 1995-97 годов, это психологический портрет женщины в белом подвенечном платье, со странной, театральной, сетчатой фатой, но привлекает не весь этот антураж, а прохладная, гордая, очень женственная красота, утонченность черт и внимательный взгляд больших красивых глаз, мягкая подача рук, утопающих в белизне платья. Но взгляд невесты не мирный, он насторожен, в нем, как и в узком, тонком лице есть не северное, а именно восточное, почти орлиное начало.  В отличие от достаточно декоративной «Невольницы», «Северная невеста» — произведение глубоко психологическое, в нем чувствуется, что художник прошел не одну школу, прежде чем научился так подавать выражение лица человека…

Не менее психологичен и «Портрет актрисы», относящийся также к довольно раннему периоду. Однако здесь намеренно изображена более поверхностная эмоционально натура, выражение замершей и чуть-чуть обиженной женственности – совсем другое, есть ли в ней отстраненность от зрителя, за счет богатого старинного одежного обличия – шляпы, перьев боа? Нет, дистанции мы не чувствуем,  тут психологически больше утвержденности в собственных эмоциях – и художник намекает на это, поместив на втором, краснеющем плане, условную клетку с условной птицей. Птица певчая в старинных шелках начала ХХ века… И такой может быть женский облик и лик, увлеченно переданный кистью художника в противоположность его же «Северной невесте»…

Эти работы созданы в 1990-96 годах. И когда мы рассматриваем пейзажную колею этого интенсивного, плодотворного периода, внимание останавливает  уютнейший, южный по характеру и тональности холст – «Ступеньки к морю»… Тут угадана сама южность, такое впечатление, что картины идет тепло, отраженное от спуска к морю. Такой спуск мог бы быть и в Греции, и Италии, в Испании, и в Крыму…

Но вернемся, собственно, к ранним произведениям художника, и особенно отметим его «Сухие цветы» — тут видим уже знакомый нам малый «расплеск» белых красок, но важно другое: изящество, эстетизм этого натюрморта скрывается в объемных поворотах цветов, в их желизне. Прежде всего притягивает объемность, выпуклость, рельефность и живость при том, что цветы тут почти – гербарий… Черты эти тенью проходят и по другим ранним работам автора, среди которых имеются и более условные картины, как, например, чисто цветовой, близкий к абстракции «Натюрморт».

Отвечая на вопрос, какое путешествие наиболее художественно  запечатлелось и оставило творческий след, Amour назвал – Италию, Испанию первыми из стран, которые посетил, назвал именно в такой последовательности. А путешествий в его жизни было немало…

«Я много путешествовал, —  рассказывает художник, — Италия. Особый мир. Кто не был в Италии, тот не был нигде. Венецианский карнавал. не буду оригинален, но увидев вживую это, редкий деятель искусства не пропустит через себя это чудо и не выдаст свою версию сказки. Венеция и ее эстетика не оставляет меня в покое и по сей день…»

Испания, и особенно Каталония, вдохнули в меня другую жизнь. Значим цикл — «Сказки острова Майорка». Жаль, что осталось ничтожно малое количество фотоматериалов, не всегда фотографировал свои картины, да и возможности фотографировать отличались от современных… Свет и цвет, и отношение к краскам и поверхности холста изменились».

Говоря об огромном венецианском цикле, прежде всего отметим его «Ночную серенаду для манекенов», ирреальной четкостью образов зовущую в страну, где еще в средние века поселились персонажи народного кукольного театра «Дель Арте». Время символизировано циферблатом часов. Белые маски персонажей разнообразны – от статичной до выразительной. Нарочито декоративный, богатый золотой фон; пол, стилизованный под домино… И композиционно центральный образ печального Пьеро, в кружевных перчатках, держащего в руках нанизанные на стержни головы кукольных персонажей все той же комедии Дель Арте… Исключительная, неоклассическая выразительность образов Пьеро и Арлекина делают эту картину очень и очень запоминающейся и очень венецианской по духу и характеру… «Мелодия Венеции» явно отнесена к тому же циклу. Тут и переодетая в юношу юная девушка, и маскарадный персонаж с виолончелью, и печальный Пьеро, прикладывающий палец к губам… Та же не отпускающая нас атмосфера маскарада в Венеции…

Более поздние работы А. Мурадяна и по характеру и по технике весьма отличны от ранних. Он стремительно изобретает, экспериментируя, свой, густо-пастозный, акриловый стиль – в котором оплывшие рельефные формы предстают своего рода границей меж реальностью и условностью абстракции, и исторические здания предстают  тогда волшебными «шкатулками», староитальянскими «ларями» из музеев Венеции… Таковы «Базилика Сан Марко, туманное настроение», «Собор Санта-Мария-делла-Салюте» (2019), очень цельный и торжественный при всей условности мазка, «Палаццо Дукале (Дворец дожей)».

При рассмотрении серии этих работ позднего периода нас ждет своеобразный сюрприз. Восхитительно созданными оказываются работы «На берегу. Итальянские мотивы» и «Старая Европа». По нашему мнению тут максимальную удачу художник достиг именно в много раз опробованной им пастозной стилистике, которая осталась в этих работах реальной, конкретной, при всей чисто живописной условности, которая тут создает необходимые художнику отстранение, при сохранении общей, доминантной цельности. Красота не всегда спасает мир, но тут именно красота столь явственно воплощена, что мы не можем искренно не восхититься не самой формой, а ее эстетически состоявшейся, прямо «симфонической» вариацией…

Скажем еще, что не только Италия отражена в подобном «текучем» стиле. Имеется и выразительная экспрессионистическая по тону работа «Нотр Дам», тоже очень звучная и музыкальная по динамичности созданного архитектурного образа.

Несколько иная находка ждет нас при рассмотрении работы «Москва заплакана дождем». Тут впервые при тех же текучих пуантах красок, впервые достигнут эффект видения как бы через лобовое стекло автомобиля. Подтеки дождя и даже расплывшиеся капли видны как через стекло. Неожиданный и удивительно красивый, нестандартный в изобразительном современном искусстве эффект!..

Мы уже упомянули о том, что у А. Мурадяна состоялась масса вернисажей по всему миру. Мы спросили — Какая выставка наиболее запомнилась? – Он ответил – «Пожалуй, выставка в Петербурге в Этнографическом музее была волнительна. Потому что присутствовали учителя и коллеги из Академии Репина и искусствоведы Русского музея — самые суровые ценители искусства. Я был молод , и был рад высоким оценкам столь взыскательной и профессиональной публики…»

В заключение зададим еще вопрос художнику – «Как Вы понимаете слово «талант»? —  Последовал ответ: «Я очень настороженно отношусь к таким словам как «талант» или «гений» и прочим «заоблачным» характеристикам людей. Мое мнение — есть люди бездарные. Есть люди способные. Есть одаренные. Есть талантливые, великие и гении. И если гении Микеланджело и Леонардо, Рубенс, Моцарт, Паганини, Пушкин  и Шекспир,  Бетховен и т.д., это конкретный, признанный ряд планетарных деятелей, —   Не менее великие Репин и Хачатурян, Модильяни и Пикассо, Кончаловский…

Кто же «талант»? Можно ли налево и направо называть так людей? Есть много одаренных личностей.

А талантливые, по-моему, это люди иного ряда. Талант это когда при рождении Бог поцеловал ребенка…»

Нам кажется по рассмотрении творчества Amour а – художника Артака Мурадяна, что сомнений в его собственном таланте и отточенном мастерстве у нас нет. И если у зрителя этих работ есть вкус, есть опыт погружения в настоящее искусство, то встреча с этим художником принесет ему еще не раз радость встречи и благодарность признания…

Станислав Айдинян,
председатель отделения искусствоведения Международной академии современных искусств, действительный член Российской академии художественной критики, действительный член Европейской академии естественных наук, заместитель председателя Южнорусского союза писателей.