Станислав Айдинян
Говоря о творчестве и «пунктире» творческой биографии одесского художника Вадима Целоусова, хочется начать произвольно – с его германского, регенсбургского, чисто европейского периода. В толстом альбоме фотографий, воспроизводящих картины, привлекает решительно и сразу — «Портрет патера Эмирамма» – из знаменитой семьи Турн унд Таксис, близкой к, пожалуй, самому талантливому поэту ХХ века, Райнеру Марии Рильке. Вадим Целоусов познакомился с ним за две недели до его смерти. Осталась запись, сделанная художником в книге для посетителей патера Эмирамма, что была начата им в 1944 году. В тот год он принял монашеский сан и сам стал единственным монахом монастыря который основал в небольшом родовом замке – одном из принадлежащих его семье. Очень много хорошего, светлого сделал этот человек для Регенсбурга, где его очень уважали. Моральный авторитет Эмирамма был огромен. Вадим делал первоначально набросок с натуры. Под его кистью ожил старый католический монах-бенедектинец… Во взгляде – умудренность. Спокойная плавность черт… Знание жизни. Проникновенная пронзительность взгляда… Белая широкая борода. На абсолютно темном фоне она могла бы определять цветовую тональность картины… Но основное – взгляд, это – Глаза… Само благородство воплощено в облике этого старца…
К лицам того же семейства относится портрет Томаса Нигла. В правом верхнем углу – традиционно вписан в картину герб. На руке – перстень с печаткой. На груди – фигурный крест. Герой портрета – настоятель Вельтенбургского монастыря. Черное облачение, белый католический воротничёк, черная шапочка, прикрывающая тонзуру. Взгляд – напряженное внимание. Седые виски, тонкость черт пожилого уже человека… В этом парадном портрете, созданном в 1994 году, а это, безусловно, парадный портрет, есть почти неуловимая нота мягкости, другая, более сдержанно выраженная форма благородства… В монастыре в Вельтенбурге была выставка В.Целоусова.
В. Целоусов – художник-портретист милостью Божьей. В его портретах — совершенно естественное и определённое по стилистике мастерство. Среди них пронзительны и женские, детские лица. В 1998 году написан портрет немецкой девочки. Сколько живости в ее внимательно-выразительных глазах, в упрямо-сомкнутом, — уже волевом? – рте, в повороте чуть приподнятого лица, в живописно-разбросанной по-подросточьи прическе… Это внучка близкого друга Целоусова, Зигфрида Иордана, художника и преподавателя живописи. Всю его семью и его самого запечатлел одесский художник. И в каждом – индивидуальность, неповторимость… В портрете Йордана – какая-то взвихренная стать человека увлечённого, творческого, по своим стремлениям далеко не внешнего, которому, тем не менее, свойственна открытость…
Особая тема – пейзажи Вадима Целоусова. Их тоже, как и портретов, существует целая галерея. Причем достойны внимания и ранние произведения, такие как «Фрагмент Ближних Мельниц». По названию видно, что писалось полотно в Одессе. Тут ночной пейзаж. Тени, тревожный свет фонаря. Песочно-сине-светлокоричневая палитра. Ощущение предночной тревоги. Художник стоял под фонарём и писал ночью, также, как в 1995 году он писал в Регенсбурге, в Германии «Турмтеатр», куда вписан фрагмент и знаменитого собора… К тому же ряду относится и регенсбургская «Луна». Причем луна почти закрыта тучами. В старой части Регенсбурга, когда художник писал с натуры, местные жители подходили с распросами, некоторые, кто посамоувереннее, с советами…
Однако из Германии все же возвратимся вновь к раннему периоду, ко времени, когда В.Целоусов в ноябре 1979 года, приехав из Карпат, побывал в г. Седневе Черниговской области на Севере Украины. Там произошел в его творчестве определённый рывок. «Я заметил, говорит художник, что мне лучше работается в экстремальных условиях. Я тогда был зажат во времени… А удалось сделать 20 работ…» Тогда он выгнул в стиле «модерн» на одном из своих холстов подсолнухи. Получился в подсолнухах воплощенный естественный «Югендстиль»… Сделаны они были совершенно индивидуально, без реминисценций к Ван-Гогу, или к известному костромскому живописцу Алексею Козлову, который приблизительно в те же годы прославился в России своими «Подсолнухами»…И «Зимний пейзаж» написан там. Тонально передана «поэтика» занесённых снегом домишек, замерших в холоде деревьев. Художник признавался, что основательно замерзал, когда писал этот пейзаж с натуры. Уют зимы… Пейзаж «стелется» к горизонту, изображение вроде поднимается снизу вверх к занесенным снегом неясным «пролескам». В Седневе написан и «Ноябрьский день». Изящные «перевивы» снега отражают, однако, «мокрое» время года, начале весны. А на картине этого не чувствуется нет проталин, скорее снова снежный уют… В этом седневском пейзаже характерность не только в дремлющей зимой украинской деревне, но и в частностях сюжета – вот колодец с открытой крышей, с ведром…
В 1980-ом В.Целосов поехал в командировку от Обкома комсомола и Союза художников писать с натуры. Уже был тогда членом молодежного объединения при Союзе художников, членом же союза стал в 1987-ом. И тут проявилось, что Целоусову уже в тот, ранний период, был подвластен и романтический по сути пейзаж, — «Шабский виадук», решенный в изумрудных тонах. Там же, недалеко от Шабо, в Белгороде-Днестровском, старинном Аккермане, была пейзажно написана старейшая на Украине Армянская церковь. Говорят, она одиннадцатого века. Но построена на месте более древней церкви, от которой в ее стенах сохранилась памятная надпись-плита. От вросшей в землю домообразной церкви – изумрудно-желтого цвета удлинённая тень… Из маринистики того периода отметим «Днестровский лиман». Лиман как перед бурей – взволнованное небо… Писано свободным, но кропотливым на вид мазком, будто создавалась она много часов, а потрачен на нее был всего один, но полный вдохновения час…
Сравнительно позднее к Целоусову пришли его «ню». В большинстве своем это жизнерадостные, веселые, увесистые, почти рубенсовские по комплекции натурщицы… Они игриво предъявляют свои телеса более или менее заинтересованному в такой именно стилистике зрителю… Думаю, во времена скульптора Карека в Германии они бы могли иметь всепобеждающий эффект на выставках… Эта почтенно освещенная голландским старинным авторитетом серия не менее объемна, чем серия германских портретов. По поводу нее художник говорит – Надо отстраняться от модели, чтобы не увлечься ощущениями и чтобы не был перебор в эротике… Выдающаяся, без преувеличения работа этой художественной «колеи» — «Слива». Изображена издали напоминающая сливу фигура. Натурщица была тоже, как говорится, «кровь с молоком»… Но изящество этой грузной в общем то фигуры феноменальное. И главное, женщина, эффектно сложившаяся в причудливом сплетении рук и ног, действительно напоминает сливу. Изящество овальных линий тела решено в манере «белое на белом»… Для автора эта работа сравнима с одним из удачнейших его женских портретов, с «Лидой» (1986). Он не продал «Сливу», хотя ему предлагали за неё 5000 долларов, потому что, как он говорит, без нее не было бы многих других его работ…
«Что важно для меня в живописи – повествует художник, — если я работаю активно, то я могу быть одним из лучших. Если не работаю – то хуже меня нет. Я тогда становлюсь злым, плохим. Ты пишешь; что-то получается, что-то не получается. Если художнику нравится все, что он пишет, значит он идиот… Что мне стилистически близко, что влечет последнее время? К портрету, хотя и к пейзажу, — к «ню», настроение периодически меняется. Начинаешь уставать — переключаешься… Рисовать я начал с трех лет. Семья жила тогда в Первомайске. Когда я был в первом классе, в 1959 году брат отвел меня в студию в дом пионеров к Льву Михайловичу Островскому, недавно умершему. Тогда я то рисовал, то бросал ходить в студию… Но снова и снова прибивало к «грустным берегам рисунка, живописи».
«Я ведь помню, как Володя привел в дом пионеров и представил тебя. И вот теперь передо мной репродукции с картин зрелого мастера. Я очень горжусь, что из этого мальчика вырос такой талантливый художник, который получает прекрасные отзывы искусствоведов… Я лично присоединяюсь к этим отзывам…» — писал учитель в последнем письме ученику.
«Островский был из тех людей, которые преподают Жизнь, — добавляет художник, — он много мне дал. В Одессе немало его учеников, в том числе и Андрей Антонюк…
С 1967 года В.Целоусов учился в Одесском художественном училище у Анатолия Черняева, тогда недавно окончившего киевский институт. Это был энергичный, увлеченный художник-педагог. В 1973-ем Целоусов окончил училище. Андрей Антонюк, старший товарищ и тоже учитель говорил – вышел за порог училища – сразу что-то делай! Многие думают, что сначала надо создать материальную базу, нет, так не выходит. Он имел в виду, что талант может остыть, исчезнуть.
У Вадима родители жили когда-то на Буковине. Там родился его старший брат. Вадим рассказывает: — Я наслушался от матери преданий об этих волшебных местах, начитался Коцюбинского, увидел фильм «Тени забытых предков» С.Параджанова, и в 1973 году отправился в Карпаты. Там я стал самостоятельным, научился выживать. Карпаты мне дали многое и в живописи и в жизни. Потом пришлось уехать в Белгород-Днестровский. Оттуда была моя первая жена. Работал в филиале Худфонда, в оформительской мастерской. После развода вновь четыре года, с 1975 по1979-й жил в Карпатах. 1974 год – участвовал в Областной выставке молодых художников в Одессе. Это благодаря Шистеру, он как секретарь одесского отделения Союза художников, когда главой союза был М.Д.Тодоров, написал официальное письмо… А Слава Божий, он был тогда председателем молодежного объединения, очень благожелательно заметил меня, высоко оценил. Приняли меня в объединение в мое отсутствие. Я опять уехал в Карпаты. Там написал, в частности, « Мою бабушку».( Заметим в скобках, что это элегически нежное, теплое художественное создание.) Эта работа «не прошла» на выставке в Ивано-Франковске. В ней увидели украинский национализм. А в Одессе без лишних слов выставили. Выставлялась она и в Москве и в Питере на всесоюзной выставке портрета.
Ездил я в те годы и в Казахстан, и в Москву.
В 1979 году вернулся в Одессу, нашел себе под мастерскую полуподвал на углу улиц Челюскинцев и Горького. С 1980-го стал получать творческие заказы по Художественному фонду. С 1989-го по 1991-й работал в Фонде главным художником. Прослужил до самого развала.
В 1992-ом — первая персональная выставка в Музее Западного и восточного искусства, на Пушкинской. На неё забрел Николаус Хенкель из Регенсбургского университета. Понравилась одна моя обнаженная, захотел ее купить за 1000 долларов. Тогда это были бешеные деньги. Захотел чтобы я также написал его портрет. Стали дружить. В 1994-ом впервые поехал в Германию как его гость… Он сказал, чтобы я захватил немного работ. И я захватил «немного», всего сорок, в рамах. В тот год было 200-летие Одессы, а Регенсбург, как известно, город-побратим Одессе. И Регенсбург сделал тогда в моем лице Одессе «подарок» – мою выставку в городской галерее. На 1995 год был приглашен туда же в творческую мастерскую Культурного центра, на полгода, тогда было тяжело, поскольку мне возбранялось устраивать выставки, зарабатывать. Но все же в конце концов немецкие друзья убедили, что выставку делать надо, и сами купили несколько работ. Поддержали. Бывал там, в Германии и позже… Много значит, если едешь смотреть Европу. Дело не в деньгах, которые заработаешь. Там, на Западе, в общем художники с продажи живописи не живут… Преподают, или еще чем-нибудь занимаются ради хлеба насущного».
Не хлебом единым жив художник Вадим Целоусов, потому его работы столь полнокровны и откровенно талантливы. Иногда они новаторские, чаще – традиционные, но всегда зажжены светом проникновения в суть, светом таланта, светом неостывшего сердца, вмещающего этот многообразный, радужный, полный красок и оттенков, «земной и небесный» мир…
Станислав АЙДИНЯН,