Александровская слобода. Историко-литературное художественное издание. Выпуск второй, — Литературно-художественный музей Марины и Анастасии Цветаевых, Александров, 2005, — 346 с.

 

ВТОРОЙ ГОРОДСКОЙ АЛЬМАНАХ

 

Историко-литературные издания своим появлением напоминают об известном библейском афоризме — «Время собирать камни, время разбрасывать камни…»; они собирают разбросанные временем осколки наследий и судеб. Не составил исключение в этой колее и альманах «Александровская слобода». Второй выпуск альманаха появился спустя семь лет после первого. Издание осуществлено на средства, полученные по гранту Президента Российской Федерации.
Городские альманахи явление нечастое, но для отечественной культуры и истории исключительно ценное, ведь в них находят отражения материалы, любовно собранные еще «непрагматическим» поколением, для которого невещественные культурные ценности не подверглись девальвации, ведь они — в крови.
Немалое пространство альманаха отдано материалам краеведческим, что закономерно и понятно. Тут и «историографические» сведения про александровские окрестные места — о селе Крутец, селе Шимохтино, о возвышенности с таинственным названием Ликоуша, где некогда были языческие игрища, а потом народные гуляния, как говорят, во времена императрицы Елизаветы Петровны также весьма вольные…
Местность эта непредставима без исторических реалий и подробностей того особенного периода, когда из Александровский слободы царством московским управлял грозный царь Иоанн. В этом смысле в альманахе кроме краеведческих подробностей особый интерес вызывает публикуемая впервые небольшая повесть Андрея Канцурова «Месть Иоанна Грозного (Апрель 1572 года) Дело о четвертом браке». Это живое, до кинематографичности яркое повествование создал историк-византолог, столь знающий и увлеченный, что может нарисовать план-реконструцию Константинополя по основным историческим периодам. В данном же случае, проникая в кровавое время иоанново, он художественно описал, как Грозный покарал свою жену, Анну Колтовскую, за измену… Да, даже всесильному владыке могла изменить венценосная супруга. И изменила с княжичем Борисом Ромодановским. Когда дело открылось, Иоанн в жестоком гневе собственноручно растерзал посохом своим обидчика, царицу же Анну велел насильно постричь в монахини. Текст исключительно эмоциональный, динамичный. Исторические подробности очень реальны. Даже то, что Иоанн в гневе «схватил посох и стальным жалом пригвоздил ногу Бориса к полу», напоминает нам строки из известной книги «Иван Грозный» К.Валишевского: «Быть может, некоторые даже видели картину, изображавшую Ивана, который принимает гонца: царь слушает чтение письма (князя А.Курбского — Ст.А.), опершись на свой посох, наконечником которого он пригвоздил к полу ногу Шибанова» (К.Валишевский. Иван Грозный, М., «Сварог», 1993, с.258). Вот как достигается достоверность художественной детали в историко-биографическом жанре!.. Надо сказать, что для царя Иоанна расправа над четвертой, изменившей ему женой, была, на самом деле, далеко не кровавой. Одну из своих жен, Марию Долгорукову, он утопил, другую, Василису Мелентьеву, тоже, кстати, за измену, приказал отпеть и зарыть заживо. Так А. Канцурова не заподозришь в том, что сюжетом ему послужила самая страшная страница из брачных историй царя.
В рубрике «История края» находим и «Некоторые дополнительные сведения о пребывании цесаревны Елизаветы Петровны в Александровской слободе». Это краеведческий очерк, посвященный событиям начала XVIII века. В нем — о времени, когда Елизавета во время царствования Анны Иоанновны была удалена в Александровскую слободу, и провела там «самое мрачное десятилетие в своей судьбе». Однако принцесса-цесаревна, оставила по себе добрую память: учредила в 1745 году указом школу при Александровском конном заводе, отстроила вновь амбары, лавки, дома после пожара 1735 года. Этот материал в альманахе снабжен ссылками на архивы, оттого приведенные события и факты не только интересны, но дышат неподдельной достоверностью.
Альманах издан Литературно-художественным музеем Марины и Анастасии Цветаевых в Александрове, и неудивительно, что целый ряд материалов отнесен вольно и невольно к истории цветаевской семьи, столь много давшей России. Сестры Цветаевы жили в Александрове в 1915 — 1917 годах.
Опубликован текст Анастасии Цветаевой «Александров», ценный для цветаеведения тем, что дает ранее неизвестные страницы жизни сестер. В изданиях ее «Воспоминаний» были опубликованы лишь краткие фрагменты-главки этой цельной части, носившей в рукописи и машинописи номер 25. Сколько живого и трагического в свидетельстве младшей-Цветаевой, зорко и тонко отразившей свою серебряную эпоху! Печалью и искренностью веет от откровенного рассказа о любви юной тогда писательницы к Николаю Миронову, оставившему след в биографии и ее старшей сестры, Марины. Публикация этой откомментированной части «Воспоминаний» фактически продолжает линию, идущую от главы «Николай Миронов», также по недостатку места в свое время не попавшей в основной корпус книги и вышедшей самостоятельно в «Новом мире» (1995, № 6). На сохранившихся магнитных записях А.И. Цветаева говорит о том, как сожалеет о вынужденном сокращении ее книги, имевшей изначально куда больший объем. Глава «Александров» А. Цветаевой в альманахе попала в рубрику «Архив».
Краеведчески примыкают к цветаевскому тексту воспоминания Наты Ефремовой «Семья и дом Ивановых». Автор сама происходит из этой семьи, «патриархи» которой были некоторое время квартирными хозяевами А. Цветаевой, потому очерк имеет подзаголовок «Из семейных воспоминаний». Н. Ефремова, историк, писательница сумела показать судьбу одной из купеческих семей. Дом Иванова до революции был своеобразным культурным центром, где проводились общественные вечера, действовал синематограф и даже находился единственный в округе частный телефон. Дом сохранился. Это здание в стиле «модерн» имеет немалое значение для архитектурной истории города; оно стоит близ центральной площади, от него совсем недалече, на другой стороне речки Серой, кремль слободы, где молился во храме, и откуда вершил расправу над покорными и непокорными богопомазанник Иоанн… Позже Цветаевы жили в другом месте, на Староконюшенной улице, в доме Лебедевых. Фотография А.И. Цветаевой с сыном Андреем Трухачевым на фоне этого дома, сделанная в 1916 году, дана в альманахе. Там же впервые воспроизведена запись в метрической книге Преображенской церкви в Александрове о крещении второго сына, Алеши. Он родился, когда А. Цветаева была второй раз замужем за Маврикием Александровичем Минцем, в том же 1916 году. Брак с первым мужем, Сергеем Трухачевым, не был еще расторгнут и новорожденного записали на фамилию первого мужа. Крестильный документ уникален тем, что восприемниками указаны при крещении знаменитый философ, писатель-эссеист В.В. Розанов и известная поэтесса, ближайшая подруга Марины Цветаевой, София Парнок. Анастасия Ивановна рассказывала, что В.В. Розанова записали крестным отцом по его письменной просьбе, заочно.
В альманахе опубликован впервые целиком авторский поэтический сборник Софии Парнок «Зеленая тетрадь» (составленный в своё время автором для Евгении Герцык и хранящийся ныне в семейном архиве Лубны-Герцык). Стихи эти публиковались и ранее в прижизненных и посмертных изданиях поэтессы, но Т.Н. Жуковская, внучка Аделаиды Герцык, впервые опубликовала полный корпус «Зеленой тетради» в авторской редакции и последовательности с репринтным воспроизведением некоторых страниц. Непредвзятому слуху читателя в некоторых стихах Парнок заслышится знакомый нам цветаевский «отзвук», вот например:

Молчалив и бледен лежит жених,
А невеста к нему ластится…
Запевает вьюга в полях моих,
Запевает тоска на сердце.

Как не вспомнить ритмически сходное, цветаевское:

Русской ржи от меня поклон,
Ниве, где баба застится.
Друг! Дожди за моим окном,
Беды и блажи на сердце…

Взаимовлияние двух женщин-поэтов Серебряного века? Анастасия Ивановна настаивала, что Марина не претерпевала ничьих литературных влияний. Но и у Парнок и у М. Цветаевой бывает один музыкальный ключ, один поэтический камертон. Одновременно, конечно, в «Зеленой тетради» множество стихов, совершенно своеобразных, вообще ни на кого не похожих. По «Зеленой тетради» можно написать исследование, а то и диссертацию о сходстве и несходстве двух женщин-поэтов.
К стихам С. Парнок «подверстана» в альманахе «Александровская слобода» публикация известной московской писательницы старшего поколения, Лидии Лебединской, урожденной графини Толстой. Она публикует воспоминания о Софии Парнок, написанные ее матерью, Татьяной Владимировной Толстой, художницей и поэтессой, печатавшей стихи под именем — Татьяна Вечерка. Эти краткие воспоминания, датированные 1933 годом, говорят о самых последних днях и смерти, о похоронах Парнок.
Долгие годы в цветаеведении дискутировался вопрос — когда и на какой срок к Марине Цветаевой приезжал в Александров тогда увлеченный ею поэт Осип Мандельштам? Этот вопрос существенен для истории литературы потому, что приезд поэта к поэту стал темами — стихотворения Мандельштама «Не веря воскресенья чуду…» и одного из лучших прозаических произведений М. Цветаевой, «Истории одного посвящения». Разрешению вопроса посвятила свой исследовательский очерк «Осип Мандельштам в Александрове» Екатерина Лубянникова, автор большого количества публикаций о жизни и творчестве М.Цветаевой. Она — признанный знаток наследия поэта. В данном случае плодом ее небольшого, но емкого исследования явился вывод о том, что «визит Мандельштама в Александров мог состояться лишь 4 июня, а в ночь на 5 июня поэт покинул этот город» (с.267). Как иногда малые даты разъясняют множество недоумений и вопросов, ответить на которые может только вдумчивый, внимательный аналитик!..
В альманахе мы находим также и графические иллюстрации московского художника А.И. Кетова, сделанные по мотивам того самого стихотворения О. Мандельштама, посвященного поездке 1916 года. А.Кетов жил перед войной в Александрове по соседству с «цветаевским» домиком.
Особенный вклад в «Александровскую слободу» сделала известная семья Журавлевых. Мария и Наталья, дочери известнейшего в советские годы чтеца Дмитрия Журавлева, представили к публикации рукописи Марины Цветаевой: «Дон-Жуан — Кармен», второе стихотворение из цикла «Отцам» и статью «Искусство при свете совести», — типографский оттиск с авторской правкой. В публикации имеется и факсимильное воспроизведение и объяснение, сделанное заместителем директора Музея по науке Н.В.Садовой. Статья и стихотворения, конечно, публиковались и ранее, но некоторое расхождение с каноническим текстом представляет интерес для подготовленного читателя.
Редактор-составитель альманаха, Евгений Викторов видимо посчитал, что картина жизни города, данная в исторической ретроспективе будет не полной, если не отразить и советский период. В этом смысле трагическим голосом эпохи звучит прозаический текст Юрия Шахтарина «Мост». Это жутковатая история о том, как люди из МГБ ради собственного продвижения по службе совершенно равнодушно и бесчеловечно сломали жизнь ни в чем не повинного мальчишки-школьника, случайно оказавшегося на мосту, по которому проходил правительственный «литерный» поезд. Тому же советскому периоду посвящено исследование Е.Викторова «О беспорядках на Советской площади, или еще раз о бессмысленности русского бунта» — об антисоветском выступлении александровских трудящихся в 1961 году.
И еще одна значимая и важная для Музея тема — это пребывание в  городе Карабаново под Александровом крупнейших отечественных правозащитников, писателя Анатолия Марченко и его супруги и соавтора, Ларисы Богораз. Публикуется текст — «Мы здесь живем», сохранившийся в деле А.Марченко во Владимирском КГБ и возвращенный семье уже после смерти Анатолия Тихоновича. Авторы описывают порочные круги абсурдной по сути советской действительности с ее нелепыми запретами и нечеловеческими нормами «социалистического общежития», толкавшими рядового гражданина на вынужденные мелкие преступления…
Поэтическая рубрика второго выпуска альманаха «Александровская слобода» доказывает вполне убедительно, что Александров — город действительно поэтический, в нем создаются вдохновенные стихи.
Задумчиво лиричны, метафоричны, с тонкой «горчинкой» стихи александровской поэтессы Галины Кипренко, — у нее май «как сонная пчела». Одно из ее стихотворений начинается так: «Мой город окружен дождем. / Он призрачен, как Атлантида. / И ты теряешься из вида / в опричном городе моем…» Заканчивается же: «А в городе моем так тихо — / как в затонувшем корабле…»
Без Владимира Коваленко представить существование александровской поэзии вообще трудно. Он de facto представитель Поэзии, ее бессменный секретарь, — в данном случае от слова «секрет»: в секрете от широкого круга читателей стихи поэта были много лет. Они не публиковались, но он читал их своим друзьям и недругам. Сначала, при советской власти, его неохотно печатали потому, что было трудно пробиться сквозь ледяной строй литчиновников в очередь к журнальным редакциям. Потом не печатали потому, что он принципиально не хотел издаваться за свой счет. Считал, видимо, что народ должен все таки сам «финансировать» своих поэтов… Народ, особенно старшее, интеллигентное поколение горожан, ценил и ценит Вл. Коваленко за ясность, искренность, простоту. Его стихи спокойны, интонационно задушевны, есть у них такая черта, — бывает, они оканчиваются смысловой декларацией, не без некоторого, впрочем уместного, пафоса. В одном из стихотворений альманаха Вл. Коваленко «лирико-драматически» извиняется за мужиков: «Мужики — эгоисты по сути, / иногда хуже малых ребят». Для него эгоизм — принадлежность лишь мужская. Не хочет он согласиться с тем, что в жизни эгоизм — бесполый и всем возрастам и типам людей свойственен. У Коваленко в его «Покаянии» эгоизм принадлежит, приписывается исключительно сильному полу. Женщине (а женщины, как известно, тоже разные бывают, о чем поэт предусмотрительно умалчивает) он клянется «в любви неизменной», за великое долготерпенье — «В ноги / бабам российским валюсь». Что ж, вольному воля… Владимир Семенович поэт в Александрове давно признанный, настоящий лирик.
Егор Зайцев — представитель военного поколения. Он воевал. Другие у него темы, другое поэтическое пространство. К чести составителя надо сказать, что подобраны стихи удачно, взяты самые емкие, образно-представимые.
Очень человечны, звучат сочувственной нотой стихотворения Ольги Севостьяновой, также живущей в Александрове. У нее доминируют христианские мотивы. Показательно стихотворение «В храме», проникнутое теплом к совершенно чужому человеку. К сожалению, подобные чувства постепенно вытесняет из людей жесткий прагматичный век, но они еще остались, теплятся в русской провинции.
Столь же сердечен, эмоционален Валерий Алешин. Он неравнодушен к судьбам братьев наших меньших, — об этом говорят уже названия его стихов: «Воробей», «Старый пес». Здесь тема и выражение естественны всем дыханием строк…
Из александревцев назовем также Валерия Кулькова. Это еще не старый поэт, педагог, автор нескольких поэтических сборников. Он тоже лиричен по-своему: «Как из под пенки просится наружу / Парное молоко замерзших луж». Подобные строки и есть поэзия.
Кроме александровских авторов в поэтическом ряду заметны также поэты других городов. Из г. Струнина — Валерий Ивачев. Дмитрий Кантов и Владимир Пучков — жители града Владимира. Не забудем, что Александров принадлежит к Владимирской области. Как и у О. Севостьяновой, стихи Елены Фроловой проникнуты христианскими мотивами, но похожи на народные запевки. Их создательница живет в г. Суздале. Так что альманах в поэтическом смысле не только городской, он еще и «региональный», так как все упомянутые города расположены близко, или сравнительно близко от Александрова.
Еще один поэт, автор альманаха — синьор Пиетро Вителли — итальянец, мэр города Кори в Италии. В 1998 году он побывал в этих местах и поэтически выразил свои впечатления от Александрова и Карабанова. Что видел, то и описал, по-итальянски… Итальянцы, увы, в большинстве своем больше не пишут рифмованных стихов. Время Данте прошло. У них сейчас эпоха верлибров — стихотворений в прозе. Сочинения синьора Вителли — не исключение.
Альманах — издание иллюстрированное. На обложке его – графический лист А.Панина. Изображен крылатый конь, с крылатым же всадником, дующим в трубу. Если это трубный глас, то не изображены ли конь и всадник художником апокалиптически? Ангел, вострубивший в трубу и конь эсхатологически подходят к такому прочтению. Это непосредственное впечатление. Потом нам пояснили, что изображён фрагмент одной из икон, хранящейся в фондах Историко-архитектурного и художественного заповедника Александровская слобода.
Изумительна реалистическая графика А. Демьянова — «Зимний полдень», — там заснеженные ветви нависли над таинственной лесной дорогой…
Помещен, конечно, в рубрику «Вернисаж» и известный в Александрове художник-примитивист Леонид Банакин (1919 — 1999). Живописью он стал заниматься после 70-ти лет, но своеобразие его таланта, его индивидуального голоса, привлекали к нему интерес и Музей провел его выставки при жизни, потом и посмертные — в России, Венгрии, Польше, Словакии, Чехии.
Музыкальная жизнь, не в пример другим провинциальным городам, насыщена. Музеем проводятся Коршунковскиие сезоны, Международные фестивали классической камерной музыки, фестиваль «Александровские сезоны Большого Театра», которые организовал Л.К. Готгельф, директор цветаевского Музея. Мелотрадиции эти имеют свои истоки, им посвящен очерк О.В. Сидоровой, научной сотрудницы музея-заповедника… В нем повествуется «О В.В. Зубове, педагоге и музыканте». Скрипач В. Зубов основал оркестр при фабрике Баранова (близ Александрова); был основателем городских курсов, много лет отмыкавших музыкальным ключом детские души. Курсы прививали любовь к классике. Бывший служащий банка в Москве до последних лет жизни занимался преподаванием, воспитал несколько поколений.
Среди иллюстративных материалов альманаха — уникальные старинные дореволюционные фотографии, сделанные доктором С.И. Масленниковым (1884 — 1967), это был врач, некогда вылечивший от рака А.И. Солженицина, когда тот находился после лагеря «на минусе» в Средней Азии. Лечил по переписке, заочно. Автор «Ракового корпуса», где в 11-ой главе говорится о Масленникове, жив по сей день, и прислал в Музей письмо, подтверждающее эту подлинную историю об александровском докторе. Правда Солженицын ошибся – фамилия Маслеников пишется через одно «н«. Фотографии ценны не только как историческое свидетельство, значимое для одного города. Можно было бы собрать подобные фотосвидетельства других авторов из множества старинных городов и создать большой, объемный фотоальбом «Провинциальная Россия».
Такое издание имело бы не только «уездный», но и всероссийский интерес. Мы же надеемся на внимание ко второму выпуску альманаха; нам кажется, что эта, более чем 340-страничная книга, заслуживает внимания читателей… По нашему мнению, «Александровская слобода 2005» одно из лучших изданий подобного «городского» жанра последних лет. Не забудем в заключение сказать, что подавляющее большинство разнообразного иллюстративного материала публикуется впервые.

Станислав АЙДИНЯН