Поэтические тексты Галины Богапеко обладают индивидуальным смысловым ключом, своей характерностью и узнаваемостью. В них неизменно звучит нота откровенности, доверительной искренности. Неудивительно, что рождаясь в России и идя вечной колеей русской поэзии, стихотворения Галины часто автобиографичны. Они – о прожитом и пережитом. Однако и размышления о общемировых «преломлениях», смыслах, посещают ее строки. В них – ее строго индивидуальные поэтические прозрения. Поэзия Галины с годами опыта углубляется, она становится шире в тематическом плане, а лирика ей свойственна была всегда, она проникала и в ее ранние стихи и книги. Поэт – явление всегда многосложное. Есть и в давнее и в новое время поэты исключительно лирического ключа, как С. Есенин, А. Ахматова, Л. Болдов, А. Карпенко, или поэты-теурги, как Вяч. Иванов, А. Белый, Н. Рерих, З. Миркина, есть поэты неоакмеистического настроя или порядка, как И. Бродский, Е. Чирин, или мета-метафористы, как Конст. Кедров и его друг А. Вознесенский… Галина Богапеко ни на кого из них не похожа, при том, что она может и хочет изображать причудливые всплески то трагического, то солнечного движения и течения жизни. Она не гонится за вычурными словесными изысками и новациями. Но интенсивно и лирически наблюдает. Возможно, это и есть ее кредо – внимательный и чуткий поэт-наблюдатель, сверяющий свой мир и свою жизнь в чувстве с окружающим и посекундно исчезающим временем…
Это о ней самый известный в России нашего времени литературный критик Лев Анненский, внимательно читавший страницы Галины, пишет: «…Спасение и гибель сплетены. Не расцепишь. На всю жизнь узел. «И жизнь, и смерть, и круговерть». Пытаясь вместить эту круговерть в душу, лирическая героиня с недоумением спрашивает: а как это, а почему это? Так устроен мир?! И, махнув рукой, в отчаянии: «Ну и пусть!»… И далее – «…Впрочем, у Галины Богапеко прямых публицистических ударов стиха не много. А всё – между строчек: в интонации, в ознобе ритмов и пауз. Ритмы – вольные, рифмы – ненавязчивые, иногда они пропадают, иногда и ритм замирает. В стиховой фактуре – никакого щегольства. Просодия – классическая, но иногда как бы пошатывается. Знатоки уверяют, что это стилистика народной песни, отвечающей колебаниям голоса, но песни не деревенской, а городской. И это не романс! И не гимн, то есть не строевой шаг, а именно вольная походка. «Свободное паренье»…
В этом паренье особенно остры неожиданно жалящие строки. «Ты и у Бога я» (наперерез Некрасову!). Чаще всего – по точному наблюдению одной из коллег –острия стиха обнажаются наперерез Марине Цветевой: ровное дыхание прерывается, пресекается… а потом стих снова обретает «фиалковый и снежный аромат», контексте коего стилистические вспыхи ощущаются особенно остро…».
Сегодня мы имеем возможность познакомиться с избранными стихотворениями Галины Богапеко.
Станислав Айдинян,
заместитель председателя Южнорусского союза писателей, член Союза российских писателей, член Конгресса литераторов Украины, лауреат Литературной премии имени Юрия Каплана
НА ОСТРИЕ ЛУЧА
На острие луча павлиний глаз
О, бабочки, красавицы рассвета,
Так быстро проскользнёт за ширму лето
Как миг в пространстве, и не станет вас…
ИЛЛЮЗИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ
Мир пугает нас своим отражением,
Мы своим отражением пугаем мир.
Жизнь, как иллюзия воображения,
Воображение – как иллюзия мира.
Моё тело может потрогать подобное,
Подобное могу потрогать и я,
Но может это движение воздуха –
Просто очередная такая струя?
Или какие-то преломления
Света, движения, ультразвука?
Но слышу грохот, ветра движение –
По небу в своей колеснице Укко*–
Бог-громовержец с седой бородой –
Молнии сыпет на «злых духов»…
Вот он не иллюзия, так же как Ной –
Мифологический старый герой,
Спасшийся вместе с семьей,
Во время всемирной «разрухи»
БЕСКОНЕЧНОСТЬ
Огромные дельфины
Они были
В пятнадцати метрах от берега
И люди в воде на песке застыли…
А Я — ликовала: Эврика!
Невероятное чудо —
Живое разумное
Куда и откуда? —
Раздумываю на ходу
Буквально на пять минут —
Появились как вечность
Они уплывают
Они плывут в бесконечность
Космической памяти
Восьмёркой в восьмёрку плывут
КАК ВЫ?
Кириллу Ковальджи
Как Вы?
Выкатывается шар из облаков Квантовый.
Как там вам, не знаю
Лишь ощущаю я «без дураков»
Знамение перемен ощущаю.
И ваше спокойное беспокойство.
И уходящий вблизи вдаль взгляд,
И эта наследственная стойкость —
Только вперед! Ни шагу назад!
Вам бы хорошего крепкого чая,
Вам бы в начало
или за грань в кадр.
В звездных свечах много печали,
А на земле рай и ад.
Скучно без остроты ощущений,
Пресно и тесно в самом себе.
Вам бы воскреснуть в воскресенье
И Кишинев ощутить, но где б
Отыскать переключатель
С места сегодня в место вчера,
Или же в завтра?! Но под печатью —
секретно — «завтра»
Под
стопудовым
замком
знаковым
заперта судьба…
Вот ястребы взлетели над аркой,
Но то не орлы с цветного герба…
Вербная, в храме сегодня жарко,
Служба в храме «Петра и Глеба.»
А может художник «сваяет» марку
На марке портрет ваш с улыбкой Джиоконды
И повторят его многократно
Принтер и робот баритоном.
И будет марка бродить по миру,
И позывные любовного равновесия
Будут звучать колокольным звоном
В вашей лирике и в поднебесье:
«Я люблю мир и здесь Я
Ваш Кирилл Ковальджи
Со Священной песней
Правды против лжи»
Как Вы?
ОСТАТОК НЕДОПИТОГО БОКАЛА
Я гладила постельное бельё
И в памяти своей тебя искала
Всё прошлое, поросшее быльём —
В остатке недопитого бокала
Ты словно вздох, что выдохом не стал
В разгаре бала или карнавала
Кристаллы глаз — алмазная печаль —
Остаток недопитого бокала…
НО КАКАЯ ЖИВУЧЕСТЬ
Еду, еду
Каждый день куда-то еду
И сегодня в среду еду
В библиотеку
на презентацию
«книги века»
До «книжной станции»
В вагоне – народ, никто не знает
Что каждого ждёт в финале
Воинствующих нет, они на войне.
Я вижу в окне
Мелькание света,
своё отражение в стекле
Как будто по лбу пулемёт – рикошетом
Военная тема никуда не уходит
«Террор» и «простор» почти созвучны
«Худо тут, уп-уп-уп» – кричат удоды –
уп-уп-уп, уп-уп-уп» –
И в Африке не лучше!
Но тормознуть бы на станции «Мир»
И праздник души по такому случаю…
Но я в вагоне с названием «Тир» –
Мишень!
Но какая живучесть!..
28.11.15
«ГЛУХОЙ КОРДЕБАЛЕТ»
Камина и в помине уже нет
Калина парашютами созрела
И манит кровью – каплями к пределу
А я живу, смотрю кордебалет
«Глухой кордебалет» на тонких лапках
Так хочется мне иногда заплакать
Но первой роли главной роли нет
Пока я вытанцовываю рифмы,
Пока крою слова, минуя рифы
Мне холодно, камина больше нет
Он был тогда, в шестидесятых
Я танцевала, не жалея пяток,
Но молодость вчера ушла в багет
Калина парашютами созрела
И манит кровью – каплями к пределу
Ведь никому до этого нет дела
Что я вороною себя считаю белой
Но я возьму в музее арбалет
И выстрелю космический дуплет
Я – белая ворона, — стану первой!