Марина Князева — поэт большой поэтической протяженности. Сборник ее «Тайна пути» ведет нас по дорогам, тропам, тропинкам ее творческих исканий и обретений. в книге «избранных произведений» поэтессы, и художницы самые ранние стихотворения относятся к 1968-69 годам, к ранней юности Марины, с тех пор прожившей целую жизнь в журналистике, в науке, в педагогике, в писательстве, а последние годы и в экспромтальном графическом искусстве, в котором она за короткий срок достигла выдающихся успехов — уметь одной линией создавать живые, цельные характеры и типы — нечастое умение даже у тех, кто годы учился рисунку, оттачивая свое мастерство.
Через рисунки Марины понимаешь ее как поэта — в поэзии она почти столь же экспромтальна. Она — поэт необъятной тематики, — что только не становится ее темой… У нее есть и философские, эсхатологические строки — «Жизнь, как смерть, дается безвозмездно — / В новый круг земного ремесла…» Вот такие емкие обобщения заставляют нас внимательно вчитываться в другие, менее афористичные, более повествовательные стихи.
Марина — поэт, у которой достаточно много отражений трагических сторон жизни, «расчеловеченных» (ее слово!) судеб.
Но в поле ее поэзии основной Цветок — это цветок Любви, которому поются высокие гимны, и которому придается высокое ценностное, аксеологическое значение. Любовь у М. Князевой своего рода мерило сущего, живого, самой жизни.
Есть у нее и гражданская лирика — именно она встает со страниц поэтессы, когда она пишет: «Любовь к чужому – больше, чем к своим./ На этом мы стоим, на этом – гибнем./ Странноприимным домом роковым /
Стоишь, Россия…»
основной камертон поэзии М. Князевой в том, что она обладает широчайшим спектром чувствования, и это прямо и полно ощущается, когда она говорит, обращаясь к соловью, поющему в звездной темноте: «А твоя потаённая Женщина / Ощущала всем лесом тебя». Именно всем лесом, всей Природой, натурой должен ощущать поэт то, что становится отражением его поэтического дара в строке!.. — и это проявляется, когда у М. Князевой читаем: «Так Господь стрекозиным крылом / Расписался на вечном творенье…»
Особенно удачны те произведения Марины Князевой, где она дает простор своему чувству Культуры; у нее исключительно емко получается описать готический собор-замок, соотносящийся в ее воображении с летучей мышью, собор рождает у нее стройные, прочувственные строки.
Иным, другим автором предстает в книге Марина, когда ее перо касается прозы. В ней, как и в ее графических, «нитяных» рисунках, малые очерки жизни предстают в простоте и истинности. Так в «вагонном рассказе» — «Трое в купе», так и в миниатюре «Счастливый час несчастного человека» с подзаголовком «сказка присказка», где что-то от восточной мудрости, что-то от сказки, а что-то от лубка…
И рядом снова, уже прозаический, гимн Любви, — это новелла «Чистые энергетики», где героиня душою поднялась «даже выше зенита слов»…
Так что Марина Князева стала автором еще одной книжки, которой она принесет большую радость своим почитателям, которых на нашем Белом Свете под сенью московских крыш живет очень и очень много, с чем мы их конечно искренне поздравляем.
Через рисунки Марины понимаешь ее как поэта — в поэзии она почти столь же экспромтальна. Она — поэт необъятной тематики, — что только не становится ее темой… У нее есть и философские, эсхатологические строки — «Жизнь, как смерть, дается безвозмездно — / В новый круг земного ремесла…» Вот такие емкие обобщения заставляют нас внимательно вчитываться в другие, менее афористичные, более повествовательные стихи.
Марина — поэт, у которой достаточно много отражений трагических сторон жизни, «расчеловеченных» (ее слово!) судеб.
Но в поле ее поэзии основной Цветок — это цветок Любви, которому поются высокие гимны, и которому придается высокое ценностное, аксеологическое значение. Любовь у М. Князевой своего рода мерило сущего, живого, самой жизни.
Есть у нее и гражданская лирика — именно она встает со страниц поэтессы, когда она пишет: «Любовь к чужому – больше, чем к своим./ На этом мы стоим, на этом – гибнем./ Странноприимным домом роковым /
Стоишь, Россия…»
основной камертон поэзии М. Князевой в том, что она обладает широчайшим спектром чувствования, и это прямо и полно ощущается, когда она говорит, обращаясь к соловью, поющему в звездной темноте: «А твоя потаённая Женщина / Ощущала всем лесом тебя». Именно всем лесом, всей Природой, натурой должен ощущать поэт то, что становится отражением его поэтического дара в строке!.. — и это проявляется, когда у М. Князевой читаем: «Так Господь стрекозиным крылом / Расписался на вечном творенье…»
Особенно удачны те произведения Марины Князевой, где она дает простор своему чувству Культуры; у нее исключительно емко получается описать готический собор-замок, соотносящийся в ее воображении с летучей мышью, собор рождает у нее стройные, прочувственные строки.
Иным, другим автором предстает в книге Марина, когда ее перо касается прозы. В ней, как и в ее графических, «нитяных» рисунках, малые очерки жизни предстают в простоте и истинности. Так в «вагонном рассказе» — «Трое в купе», так и в миниатюре «Счастливый час несчастного человека» с подзаголовком «сказка присказка», где что-то от восточной мудрости, что-то от сказки, а что-то от лубка…
И рядом снова, уже прозаический, гимн Любви, — это новелла «Чистые энергетики», где героиня душою поднялась «даже выше зенита слов»…
Так что Марина Князева стала автором еще одной книжки, которой она принесет большую радость своим почитателям, которых на нашем Белом Свете под сенью московских крыш живет очень и очень много, с чем мы их конечно искренне поздравляем.
Станислав Айдинян,
вице-президент Творческого союза профессиональных художников,
член правления Международной ассоциации содействия культуре,
член Союза Российских писателей,
член Конгресса литераторов Украины