О Соло Моновой

Ветеран сцены Московского театра «Новая Опера» Игорь Манько настоятельно попросил меня познакомиться с творчеством Юлии Соломоновой, известной в сети и под своим реальным именем, и под «псевдонимом» Сола Монова, то есть, от Solo, одноголосого пения, а рядом еще и Monos, с греческого — опять таки, повторно — «единственный». Дважды единственная… Довольно оригинально, а вместе звучит довольно просто и немного по-одесски, хотя сама она из Владивостока, то есть из приморского города, только не южного. Почитал стихи. Сначала подумал – женские. Потом обратил внимание на разящую откровенность, непосредственность, жизненность. А вот дальше набрел на то, что их сделало, по-моему, известными – это не вымученное, а настоящее, цельное чувство юмора, ирония и самоирония. Сола Монова создала в телепередачах, видеозаписях свой образ – светской львицы, непосредственной, опытной, которая «может себе позволить»… Но это образ. А сквозь его маску дышит одинокое сердце, отстукивающее свой ритм в стихотворных строках, не лишенных своеобразия и таланта. Ее лучшие сочинения кратки и почти афористичны. Такие, например, как «Измерительный прибор». Вот где самоирония разгулялась и выразилась отточено, как иероглиф во всей его неожиданной простоте… То, что пишет Сола Монова, это не авангард. Форма проста и традиционна, она тут не напоминает заслуженно и незаслуженно премированный мейнстрим русской поэзии, до краев затопленной сложными и прихотливыми метафорами. Нет, у нее «сердца горестные заметы», переживания. Они идут не от довольно «левых» форм Цветаевой, но и не от Ахматовой, с которой роднит только вечный женский мотив, вечная тема – «Я и мой избранник». Эту тему Сола-Монова подает поэтически чаще всего с грустью по несостоявшемуся чувству, которое одевается в меткие блески иронии… За это ее и любят, за ироническое остроумие. Можно вполне правомерно предположить, что эти свойства поэта не только врожденные, но сформировались именно тогда, когда она, работая над собой, как экспериментирующий режиссер, невольно выработала в себе Эйдос – образное мышление, оно то и сделало ее стихи почти зримыми, ясными, нетуманными, лишенными ненужных длиннот и абстрактных рассуждений. У нее чувство конкретно, мысль – тоже. Да и зримый на экране ее образ, ее речь достаточно светски обаятельны и не претенциозны. Но, наверное, она может и перевоплотиться, предстать иной. Выразиться внешне по-иному. Только в основе образ уже создан, и ему можно «стилистически» следовать… В одном из ее видеоинтервью Юлия говорит, что работает над стихом, а не просто бездумно следует за своим природным дарованием. И в это веришь, когда в ее подборках, в ее «избранном», находишь очень удачные опыты, написанные порой шаловливо, с молодым задором, только недавно охлажденным жизненным опытом и материнством. Но для нее еще не наступил тот «Долгий взгляд из-под усталых век», о котором говорила в зрелые годы сестра Марины, Анастасия Цветаева… Соло Моновой нужны новые эмоции, встречи, обновления. Возможно, нужны и воспетые ею разочарования; чтобы жизнь была бурной, как горный поток… Ценно и то, что в отличие от многих современных поэтов-ремесленников, она знает что такое вдохновение, что такое это внутреннее сопряжение небесного и земного в сокровенном и звездном ритме… Каждый поэт (если он поэт), глубоко внутри, — говоря на старой латыни – In mundo solus, — В мире одинокий и единственный…

Станислав Артурович Айдинян,

действительный член Российской академии художественной критики, действительный член Европейской академии естественных наук, действительный член Международной академии современных искусств, заместитель председателя Южнорусского союза писателей.