Книга Ренаты Эфферн явление, видимо по-своему уникальное, ибо в ней читатель найдет то, что вряд ли встретит в других изданиях, которые будут пытаться «объять» столь обширную тему культурных, исторических, «курортно-туристических» связей славного германского курорта Баден-Бадена и России, россиян, Российской империи.
Надо сказать, что уникальность книги бросается в глаза сразу, как только мы открываем первую же страницу и не без священного ужаса читаем: «Великолепный орел, изображение государственного символа России, часто украшающий дворцы и чугунные ограды, иногда имеет не две, а три головы. В немецком подлинном, авторском тексте этот «сверхмифологический» трехглавый орел украшает даже не дворцы и чугунные ограды, а «…Раläste und Kirschen…», то есть дворцы и церкви… Много ли найдется у нас в России соотечественников, видевших во дворцах или церквях трехглавого орла? Где ж такую дефектную государственную птичку добыло почтенное германское краеведение? Говорят специалисты, близ Московского Кремля была часовенка, в которой, кажется, наблюдался трехглавый орел в честь какой-то победы, что до чугунных оград, смутно помнится что-то подобное в одном месте в Петербурге… Однако уверенность в распространенности трехглавого символа у автора такова, что символ этот становится не много ни мало первоначальным компасом концепции всей книги, ибо взоры сего драконоподобного по многоглавости существа «обращены не только на Восток и на Запад, но и еще куда-то, в третье, неопределенное направление» (с.10). Куда же ? Из последующего догадывается, на Баден-Баден он засмотрелся, на Баден-Баден…
Читая книгу Ренаты Эфферн не раз возникает ощущение, что существует какая-то еще другая Россия, в которой, может быть русские и не были, ибо даже география этой неизвестной нам России отличается — например, на странице 66 немецкого издания, там, где идет речь о пребывании императора Александра Первого, сказано — «In Taganrog am Kaspischen Meer», то есть «Таганрог на Каспийском море»; в русском издании, на стр. 64 эта ошибка исправлена, Таганрог перелетел обратно на Азовское море… Но это еще не все, не только география, но и исторические «персоналии» отличаются! Опять же в немецком издании ( с. 160) Аполлинария Суслова сравнивает себя с Юрием (sic!) Лермонтовым, погибшим в 27 лет на дуэли… Может быть речь идет об отце поэта Михаила Юрьевича? Нет, видимо просто в той, другой России, в которой мы не были, но где побывала госпожа Эфферн, живут сплошь католики, у которых принято человеку давать при крещении сразу несколько имен, какое хочешь — такое и используешь… Порукой тому факт, что на странице 123 Лермонтов назван вполне правильно. Об отчестве в русском языке были осведомлены редакторы, выправившие и эту ошибку в русском издании (с.158).
В главе Х немецкой книги на странице 111 приводится целый список писателей первой половины Х!Х века — Пушкин, Карамзин, Жуковский, Вяземский, Хомяков и вдруг…Федор Сологуб! Вряд ли Федор Кузьмич Тетерников, писавший под этим псевдонимом в начале ХХ столетия, выпустивший два незаконченных собрания сочинений и как поэт-декадент прославившийся, был бы в восторге от того, что его будут путать с графом Владимиром Соллогубом, через два «л», действительно современником Пушкина, Лермонтова, Гоголя, писателем, оставившим столь признанную историей литературы повесть «Тарантас» и великолепные «Воспоминания», в которых анекдотическим калейдоскопом сверкает его век… В русском издании и это симптоматическое недоразумение выправлено…
Что ж, каждый волен ошибаться, и кто без греха?.. Значительно хуже то, что в книге — как на лужайке зеленой, но вытоптанной крупными домашними «млеконосящими», — все очень мелкотравчато. Большой простор материала, а кроме констатации приездов и отъездов разных не всегда кстати даже точно установленных личностей, пустота. Пустота эта однако утяжеляется огромным количеством ссылок на использованные издания которые, увы, придают книге наукообразность, но не основательность. Берясь за русскую литературную историю, автор понащипывает полевой букет отдельных, не собирающихся в единое целое фактов, приправляет их пряными подробностями взаимного неприятия или неблагополучных взаимоотношений и — возникает видимость проникновения в предмет, который как был за строкою, там и остается… Взаимосвязи выделены, проявлены, но не найден или потерян их дух. Так бывает, когда исследование носит преимущественно компилятивный характер. Лишь изредка автору удается воссоздать из разрозненных фактов, осколков, атмосферу действительно бывшего…
Это впечатление дополнено еще и тем, что иной раз нарочито подчеркивается оппозиционность русских писателей к императору, государству, в книге нашли отражение революционные тенденции. Порою кажется, что подобная социальная ориентированность почерпнута то ли из наших историй литератур еще доандроповского времени, то ли из литературоведческих трудов, изданных в ГДР, хотя таких, в частности лейпцигских, изданий в грандиозном «отсылочном» «мортирологе» примечаний, конечно, не много…
Уместно в книге то, что немало внимания уделено Александру Первому, который и бывал в Баден-Бадене, и супруга его Елизавета была в девичестве принцесса Луиза Баденская, но даже об императоре говорится в такой тональности: «Да здравствует Александр! Он наш милейший родственник!» (с. 10).
Доктор филологических наук, профессор Рольф Дитер Клюге написал к «Трехглавому орлу» краткое предисловие, в котором утверждает: «Книга содержит достоверные и научно обоснованные данные, взятые из источников: мемуаров и воспоминаний современников, написанных большей частью на французском и русском языках. Книга основана на анализе научной литературы, в ней приводятся цитаты и даются ссылки, которые всегда можно проверить» ( с.4 ). Прав профессор, можно проверить, да только это вряд ли в данном случае уже поможет…
Тем не менее хочется поблагодарить Р.Эфферн за проделанный труд, который имеет собирательное значение и видится благожелательной попыткой исследовательского прикосновения к теме культурных «мостов» меж Германией и Россией…
Станислава АЙДИНЯН