Литературный секретарь Станислав Айдинян: какой была младшая-Цветаева?..
Известный московский искусствовед, писатель, в прошлом — литературный редактор и секретарь Анастасии Цветаевой, сестры Марины Цветаевой, Станислав Айдинян побывал в Одессе, где представил издающуюся в Москве литературно-художественную антологию «Одесские страницы». С корреспондентом «Известий в Украине» Снежаной Павловой он поделился воспоминаниями об Анастасии Цветаевой и рассказал, как писательница пришла к вере в Бога, как врачевала людей и за что была сослана Сталиным в глухие края.
— Станислав Артурович, как вас свела судьба с Анастасией Цветаевой?
— В1970-е годы я занимался изучением творчества крупного литературоведа, писателя Анатолия Виноградова. Его высшим начальником в Румянцевском музее, где работал без оклада младшим помощником библиотекаря Виноградов, был Иван Владимирович Цветаев, профессор, создатель грандиозного Музея изобразительных искусств в Москве, на Волхонке. Я же знал, что его дочь, Анастасия Ивановна, была знакома с Анатолием Корнелиевичем еще до революции. Написал ей письмо. Она тогда отдыхала в Эстонии, в Кясму. К моему удивлению, она очень скоро ответила мне сразу двумя письмами и пригласила к себе. Я пришел к Анастасии Ивановне в сентябре 1984 года по ее возвращении из Эстонии в Москву, на Большую Спасскую улицу. Мы сразу нашли общий язык. Я знал поэзию Серебряного века, а она встречала многих из наиболее ярких представителей той эпохи. Ведь Анастасия Ивановна дружила с выдающимися поэтами — Бальмонтом, Волошиным, Пастернаком, Мандельштамом, Эллисом, с философами Розановым, Шестовым. Более того, она сразу стала показывать мне свои новые прозаические работы и я начал с нею их редактировать.
— Тогда Анастасия Ивановна была уже немолода.
— На время первой встречи ей было 88 лет. Но передо мной был молодой человек! Темпераментный, сильный, утвержденный в своем мнении. Она была стремительна в движениях, а тем более в мыслях. На ходу, говоря о людях прошлого или настоящего, создавала в воздух своего рода импровизированные эссеистические портреты, творя при этом своеобразные словесные рондо! У нее были удивительная речь, память! И такой она оставалась почти до самого конца ее долгой жизни. Я официально работал с ней как литературный секретарь, и в первую очередь был ее редактором на протяжении девяти лет. Когда подступили для многих тяжелые в материальном отношении девяностые, Анастасия Ивановна стала платить мне за работу 100 рублей, но эти деньги из-за инфляции скоро стали символическими. Что касается памятного, то запомнился такой случай. Однажды к ней зашла в Переделкине, в Доме творчества, последняя жена Тарковского. Зная, что Анастасии Ивановне за 90, она начала громко говорить:
— Анастасия Ивановна, Анастасия Ивановна, вы меня слышите, слышите?.. Где у вас записаны телефоны, телефоны?..
Анастасия Ивановна неодобрительно на нее посмотрела и, сказала весьма выразительно, постукивая себя по голове:
— Телефоны у меня записаны здесь! – и тут же сходу на память продиктовала три телефона врачей-гомеопатов, нужных Арсению Александровичу …
Кстати, Арсений Тарковский к Анастасии Ивановне относился очень уважительно… Когда Тарковский умер, после его похорон известный переводчик и поэт, рожденный в Одессе, Семен Липкин, муж поэтессы Инны Лиснянской, мне рассказывал, что Тарковский уходил за трансформаторную будку, к деревьям, близ Дома творчества, и там молился. И Анастасия Ивановна была той же духовной стати. Она читала молитвы очень долго, засыпала среди чтения, вновь просыпалась, читая молитву. Когда я уходил от нее, а это бывало после 12 ночи, приезжал в час ночи домой, она звонила каждый раз, спрашивала, как я добрался. Все то время, что я ехал от нее, она за меня молилась…
— Анастасия Цветаева стала такой религиозной уже к концу жизни?
— К религии она обратилась еще в детстве. Семья ее весьма религиозной не была. Потому Анастасия и ее две старшие сестры не были приучены к молитвам. Однако во время учебы в частном пансионе в Швейцарии, и Анастасия и Марина стали пламенными католичками. Родителей испугало такое рьяное стремление ко Христу, и их забрали из пансиона. Анастасия Ивановна постепенно опять вернулась к неверию, которое еще до швейцарского католического пансиона ей и сестре внушали революционеры-эмигранты, дружившие с ее матерью, когда все они жили в Италии… Много позже, в 1917 году внезапно скончался от не прооперированного своевременно аппендицита гражданский муж Анастасии Ивановны, Маврикий Александрович Минц, следом за ним умер от дизентерии годовалый сын Алексей от этого второго брака, – уже потом, много пережив, Анастасия Ивановна снова вернулась к христианской вере.
В 1919 году, когда царила нищета и умирал ее первый муж Борис Трухачев, с которым Анастасия Ивановна давно рассталась, тем не менее она так переживала, что пошла по улице, на виду у людей, на коленях в церковь, чтобы вымолить жизнь бывшему мужу, помочь ему. Но этого не случилось. Она до конца своих дней относилась к жизни религиозно. Была покаянной. Всегда переживала, думая о том, что кого-то невзначай обидела. Чувствовала и понимала людей тонко и проникновенно…
У Анастасии Цветаевой были духовники. В последние годы жизни был очень строгий священник, писатель о. Александр Шаргунов, а до этого Александр Дудко — очень добрый, он прославился своей борьбой с пьянством.
Каждый год ездила Анастасия Ивановна в женский монастырь в Пюхтице, в Эстонии. Там окуналась в холодный святой источник и говорила себе: «Ты же веришь, что вода эта не простая, значит лезь!». И окуналась в ледяную воду. В роду Цветаевых были священники. Например, дед по отцовской линии, протоиерей Владимир Васильевич Цветаев, служил пастырем во Владимире…
Мистика была частью жизни…
— Читала, что Анастасия Цветаева увлекалась мистикой.
— Она не увлекалась, а занималась до войны серьезно, это было частью ее жизни. Ее Учителем был археолог, скульптор, художник, поэт-импровизатор Борис Михайлович Зубакин. Он был потомком старинного ирландского рода, в котором из поколения в поколение переходили мистические традиции. Судя по хранящимся в одной московской семье остаткам архива и частично опубликованным материалам его допросов из архива НКВД, Зубакин был розенкрейцером. Известно также, что он считал себя учеником астролога Александра фон Кордига, в круг которого попал еще в юности. Зубакин обладал гипнотическими способностями. Анастасию Ивановну и ее близкий московский круг приобщал к этическому герметизму. Она специально изучила стенографию, чтобы лекции по этическому герметизму записывать!.. Он учил ее и тонким морально-этическим принципам жизни. Однажды посоветовал ей на некоторый период принять обет молчания, и она его, работая в библиотеке, соблюдала по принципу: «Да – Да, нет – нет, остальное – от лукавого». Но это был совет на время, для душестроительства…
Кстати, мать Анастасии, Мария Александровна Цветаева, была ясновидящей, видела вещие сны, в которых преодолевала время и расстояния. Анастасии Ивановне тоже, бывало, изредка приходили такие сны-видения. Мистические истории, которые происходили в жизни Анастасии Ивановны, собраны в книге «О чудесах и чудесном». Она была написана по совету ее друга, архимандрита Виктора Мамонтова и выпущена в 1991 году.
— Однако, как же мистические учения совмещались с верой в Бога?
— Мистик Зубакин был близок православию и устремлял к нему Анастасию Ивановну. Из мистики она брала лишь то, что соответствует православным христианским канонам. Патриарх Тихон, имевший беседу с Зубакиным, высоко оценил его духовные качества, его красноречие и присвоил ему чин благовестника. Чин этот позволял, не будучи священником, проповедовать в церквах.
— Это правда, что Анастасия Цветаева добилась разрешения у Церкви молиться за Марину Цветаеву, которая покончила собой?
— Смерть ее сестры Марины, она считала, была жертвенной. И покончила собой, потому что тем самым освобождала жизнь своему сыну. Она сама не в силах была находить с ним общий язык. Боялась, что не сможет его содержать Более того, творчество ушло — она прекратила писать, что ее держало на плаву много лет. Ей, жене осужденного «врага народа», французского шпиона с белогвардейским прошлым; сестре Анастасии Ивановны, осужденной как контрреволюционерка, матери Ариадны, также осужденной как иностранная шпионка, было морально тяжело. К слову, Марина Цветаева и в юности не раз думала о самоубийстве. Анастасия Ивановна написала в письме о трагедии ее сестры, Марины Цветаевой, православному священнику, который также находился в заключении, и тот впервые ее отпел.
— У Анастасии Ивановны никогда не было ревности к известности Марины Цветаевой?
— Никакой, никогда! Анастасия Ивановна была самодостаточной. Она понимала, что она не гений, но талантливый человек. До конца жизни Анастасия Ивановна чувствовала сестру как существо очень близкое ей, родное, но не идеализировала ее, не преклонялась перед нею — просто глубоко и с искренне пережитым пониманием относилась и к личности, и к поэзии Марины. Некоторые из стихов старшей сестры дошли до нас только благодаря ее памяти…
Надо понимать, что Марина Ивановна — классик поэзии, а Анастасия Ивановна классик мемуарной русской литературы. «Воспоминания» стали основным трудом творческой жизни Анастасии Ивановны, хотя ее перу принадлежат и другие замечательные произведения. Именно эта книга принесла ей, как писательнице, наибольшую известность. Однако лишь в 2008 году впервые вышло наиболее полное издание «Воспоминаний» в двух томах в издательстве «Бослен»., подразделении «Вагриуса». Борис Пастернак писал ей, прочтя еще неопубликованные страницы, напечатанные на тонкой папиросной бумаге: «Ася, душечка, браво, браво! Только что получил и прочел продолжение, читал и плакал. Каким языком сердца все это написано, как это дышит почти восстановленным жаром тех дней! Как бы высоко я Вас ни ставил, как бы ни любил, я совсем не ждал дальше такой сжатости и силы… Ваш слог обладает властью претворения…» Это он писал в письме от 22 сентября 1958 года.
Читателей ждет множество открытий в этой книге. Например, что в Германии сестры Марина и Анастасия учились в пансионе вместе с дочерьми легендарного Карла Бенца, автомобильная фирма которого под названием «Мерседес Бенц» процветает по сей день; что Анастасия дружила с увлекавшимся ею французским графом Арнольдом де Лонкьером; что мать сестер, Мария Александровна, была близко знакома с мистиком Сергеем Мережковским, отцом писателя Дмитрия Мережковского; что она обладала даром ясновидения…
— Но ведь Анастасия Цветаева тоже писала стихи.
— Да, она писала в тюрьме и на русском, и на английском. Чтобы скрыть английские тексты, Анастасия Ивановна уже в ссылке записала их текст, затем перевод, потом транскрипцию, чтобы было похоже на учебный материал. Ведь в ссылке она преподавала заключенным и вольнонаемным английский язык. А русские стихи она в заключении писала в уме и годы помнила. «Мой единственный сборник» Анастасии Цветаевой был опубликован после ее смерти. Но изначально Анастасия Цветаева была более сильна как прозаик.
-За что арестовали Цветаеву, а позже и сослали?
— Анастасия Ивановна была исключена из Союза писателей за то, что не устраивала верноподданнических вечеров, где воспевали Сталина и советскую идеологию. Она до конца оставалась на идеалистических позициях. Незадолго до ареста в 1937 году ее предупреждали о надвигающихся чистках в Москве и о том, что она попадет в число «идеологически несоответствующих» людей. Причина решающего, окончатеьного ареста – ее принадлежность к мистическим кругам московских розенкрейцеров. При первом аресте Анастасии Ивановны в 1933 году помогли Горький и Пастернак. Также первая жена Горького Е. Пешкова, которую Анастасия Ивановна с детства хорошо знала, хлопотала, — она вообще тогда помогала арестованным. Через 64 дня после первого ареста А.Цветаеву освободили. В 1937 году ее арестовали в Тарусе и через пять месяцев в тюрьме — допросов, следствия; отправили в лагерь на Дальний Восток. При втором ее аресте следователь сказал ей: «Горького больше нет, теперь вам никто не поможет». Ее Учитель Зубакин был сослан в Архангельск, там написал книгу о резьбе по кости, создал серию скульптурных портретов, потом был брошен в лагерь и расстрелян. Анастасия Ивановна провела десять лет в лагере и семь лет в сибирской ссылке. Освободили Анастасию Цветаеву после смерти Сталина. В 1959 году она была реабилитирована. И. тем не менее, Анастасия Ивановна вспоминала с теплотою о тех временах, когда была сослана «навечно» в Сибирь, где жила среди снегов в маленькой избушке в селе Пихтовка, — тот период описан в повести «Моя Сибирь». Удивительно человечная книга!..
— Сын Анастасии Ивановны тоже был в заключении?
— Да, сына Андрея Борисовича Трухачева, который был рожден от первого брака, арестовали в один день вместе с матерью, он провел лучшие годы в лагерях, практически всю жизнь. У него было образование инженера. В лагерях он руководил строительством. После освобождения жил в Павлодаре, в Казахстане. До возращения в Москву в 1960 году Анастасия Ивановна жила у него некоторое время. Сейчас там, В Павлодаре, музей. Андрей Борисович был прекрасным рассказчиком, но не мог ярко писать прозу. Анастасия Ивановна пережила своего 81-летнего сына на три месяца. Ей было почти 99 лет. Кстати, по легенде, в роду у них были долгожители: прадед по материнской линии прожил сто восемнадцать лет. Сейчас старшая внучка Анастасии Цветаевой Маргарита живет в Америке. Младшая, Ольга Трухачева, большей частью в Москве, но и в США у нее есть постоянное жилье… Упомянем и правнуков: у Риты — Оля Мещерская, у Ольги — Андрей и Григорий Потерилло.
— Какой Анастасия Цветаева была в быту?
— У нее была маленькая пенсия. Она вела очень скромный быт, была аскетичной. Квартира была обставлена по-старинному, но очень скромно. На стенах было множество фотографий: сестра Марина, отец, рядом — Волошин, Пастернак, Мандельштам, Ланн, и многие другие, с кем близко сводила жизнь. И, конечно, дружбу с ними она описала в своих «Воспоминаниях»…
— Наверно, рассказывала вам разные истории о друзьях-писателях.
— Как-то мы с Анастасией Ивановной шли к ней на Большую Спасскую мимо дома, где жил поэт Валерий Яковлевич Брюсов. Помню, она показывала тростью и говорила:
— Здесь мы ходили кругами вокруг дома с его подругой, поэтессой Адалис, когда он умирал. Я смогла передать ему письмо, утешающее, мне тогда сказали — он прижал его к груди…
Рассказывала, как однажды исполняла поручение к Андрею Белому своей близкой подруги, Майи Кювилье-Кудашевой, которая потом стала женой Ромена Ролана. Так вот Анастасия Ивановна ездила к нему от нее с брачным предложением. А он ответил так: «Ну, что вы, Анастасия Ивановна, от Майи исходит женская опасность!.. Вот если бы предложение исходило от Вас…»
— А как А.И. Цветаева сохраняла свое здоровье?
— Как верующая христианка соблюдала церковные посты, с 27 лет вовсе не ела мяса животных. С тех пор она запретила себе пить вино, курить, прочие мирские соблазны. Это был обет, и она его держала до конца. Разве что в лагере, в тяжелые дни работ с утра до вечера на стройке, в сметно-проектном бюро она изредка закуривала, но это не всерьез, а так, для бодрости в беседе… Об этом рассказано в ее автобиографическом романе «Amor». Я участвовал в создании окончательной авторской редакции этого романа.
В общем, она была строгой вегетарианкой. Сама готовила, очень вкусно, причем простую пищу, например угощала меня гречневой кашей с подсолнечным маслом, винегретом.
Делала очистку сосудов чесноком, настоянным на спирту, по тибетскому рецепту, а также ела для укрепления сердца сушеные абрикосы. Сама занималась и другим советовала дыхательную гимнастику Стрельниковой. К тому же в Сибири, в ссылке, научилась немного врачевать. Узнала рецепт, как лечить туберкулез и вообще все серьезное легочное. У нее от туберкулеза умерла мать и умер старший сводный брат Андрей Иванович Цветаев. Жалела, что тогда не знала, как можно излечить эту страшную болезнь.
— Надо, — говорила она, — один стакан нерушеного цельного овса вымыть и насыпать в неэмалированную кастрюлю… Потом налить сверху свежего из-под коровы молока, сколько можешь выпить за день. Кипятить на медленном огне подольше, потом закрыть и поставить париться, закутав, часа на два, чтоб все опарилось. Процедить и овес оставить на следующий день, а молоко пить в течение дня, но не холодным. Потом в тот же уже однажды проваренный овес заново налить молока и на следующий день таким же образом кипятить. И так 6 дней. На седьмой вместо молока залить овес крутым кипятком, разбить его толкушкой, снова добавить свежее молоко и прокипятить.
Многих заболевших Анастасия Ивановна этим рецептом вылечила. Но больше врачевала души советом, словом. Многих спасла от неверного шага. За многих молилась. Сколько людей она отмолила! Скольким целительно стало ее идущее к Богу, слово. От нее шел незримый свет добра, честности и прямоты, который бывает от людей искренно верующих.
— На Украине недавно появился музей сестер Цветаевых. Вы участвовали в его создании?
— Музей сестер Цветаевых находится в Феодосии в доме на углу Бассейной улицы, где когда-то с маленьким сыном Андреем жила молодая Ася. Я уже давно передал туда массу периодического материала. Также есть музеи Марины Цветаевой в Москве, Болшеве, Ново-Талицах, в Тарусе. А в Александрове – Литературно-художественный музей Марины и Анастасии Цветаевых. Сейчас я закончил работу над «Хронологическим обзором жизни и творчества Анастасии Цветаевой». Она только что небольшим тиражом издана в Москве.
Снежана Павлова
Фото автора, Сергея Птицына, Марии Козловой