Бронислава Волкова – чешско-американская поэтесса, переводчица, прозаик, член чешского и американского ПЕН-клубов. Пишет на двух языках. Эмигрировала в Соединенные Штаты Америки после событий 1968-го года, но никогда не забывала своего чешского происхождения и языка. По ее словам, у нее две души и две жизни. Критики называют ее метафизическим поэтом. «Ее поэзия – поэзия сердца. Она в значительной мере сюрреалистическая и герметическая и сосредоточенная на экзистенциальных вопросах человеческой судьбы и духовного восприятия мира».
Бронислава Волкова — также славистка и с малых лет занималась русским языком, который стал для нее вторым родным. Она автор одиннадцати поэтических сборников, ряда двуязычных чешско-английских изданий, двух книг по семиотике языка и литературы, обширной антологии переводов чешских поэтов на английский язык. Ее поэзия переведена на многие языки. Кроме того, она занимается искусством коллажа, ручным изготовлением книг и управлением «мультимедиальными» спектаклями. Заслуженный профессор Индианского университета в городе Блумингтон, где она тридцать лет работала директором Чешской программы. Лауреат нескольких международных премий за поэтическое творчество. В московском ПЕН-центре 25 октября 2016 г. состоялась презентация книги русских переводов стихотворений Брониславы Волковой «Шепот вселенной», вышедшей в издательстве «У Никитских ворот».
Ст. А. «Читать стихи Брониславы Волковой не просто, а трудно. Это не только интеллектуальная работа, но и целый процесс освоения созданной автором Вселенной. Эта Вселенная не говорит, не кричит – она шепчет» — пишет Александр Раткевич в своей развернутой рецензии «Поэтический импульс Брониславы Волковой».
Что Вы, Бронислава, думаете о таком определении? Ваш поэтический мир действительно столь тих?
Б.В. Наверное, это не совсем так. Но какая-то истина в этих словах есть. Конечно, все зависит от восприятия читателя, от того, кто читает… Название книги, в которую вошли избранные стихотворения из десяти сборников, — «Шепот Вселенной» — существует только в русском издании. Смысл названия в том, что стихи нашептываются Вселенной, а не сами являются шепотом. Разумеется, мои стихи не вызывающие, они не громкие.
Ст. А. Читатели замечают, что в русском издании некоторые строки намеренно дисгармоничны. Каков «первопосыл» их появления?
Б.В. Я не подбираю образы для строф рационально и вряд ли работаю с «вещью в себе». Приходят образы, они свиваются в целое, влекут за собою другие образы, за ними – еще…
Обычно я пишу стихотворение не частями, а сразу. Оно приходит цельным — я пишу его от начала до конца. Это можно назвать и импровизацией. Но потом я неизменно продолжаю работать над стихом, над пришедшим из моего подсознания текстом и часто отбрасываю ненужное, то, что присоединилось «внадбавку».
Ст. А. Критика назвала Вас поэтом трансцендентным, Вы с этим согласны?
Б. В. Я согласна с этим в том смысле, что я действительно перехожу границы вещного мира. Я стараюсь увидеть то, что кроется за вещью. И в этом смысле образы бывают трансцендентны, ведь их смысл расширяется или переходит в другой…
Я стремлюсь выразить то, что основано на интуитивном опыте при общении с вещами и лицами, которые потом становятся образами… Мне, прежде всего, важна сущность вещей. А все другое, сопутствующее, нужно лишь для того, чтобы дойти до этой сущности, сути. Видимость, внешнее, рождаясь, несет в себе сущность, которую может интуитивно раскрыть поэт.
Ст. А. Критика также замечает некую «абсурдивность» — именно так говорится, —определенного слоя, части Вашей поэзии.
Б.В. Я бы сказала несколько иначе, мне кажется, было бы уместнее употребить другое– определение — сюрреальность…
Ст. А. Скорее неосюрреальность?..
Б.В. Да…
Ст. А. Мы обратили внимание на строку Вашего стихотворения, где Вы пишите о своем «своеволии» –
…да, я живу,
и я ваше чудовище, потому что вы не привыкли
к моему своеволию,
к моей яркой окраске,
к моему буйному окружению…
Б.В. Тут я имею в виду то, что следую своей воле, а не воле коллективного сознания. Собственно, это не принято, особенно, когда дело касается женщин… Было время, когда это воспринималось, как противостояние идеологии государства. Тогда это понималось так. Прошло время, но, в сущности, ничего не изменилось. Теперь давление на индивидуума не такое прямое, как раньше, более скрытое. Но оно по-прежнему есть и оно везде!.. Как будто при демократии придерживаться определенной линии не обязательно, но “силы” знают способ заставить вас следовать тому, что они хотят…
Ст. А. Тот же благожелательный критик А. Раткевич отметил присутствие в Вашей поэзии симфонизма, что Ваши стихи «можно понимать и ощущать как творение, а точнее, как стихотворную симфонию».
Б. В. Мне нравится эта идея. Многое может возникнуть из музыки души и как музыка… В моей поэзии, как в симфонии, есть много голосов, много тем, много тональностей, оттенков… И много экспериментов.
Ст. А. Ваши тексты существуют на чешском, английском и русском языках. И еще переведены на десяток других языков. Какой язык наиболее адекватно выражает музыкальность Вашей поэзии?
Б.В. Наверное, чешский. Ведь это родной язык большинства моих стихов.
Ст. А. Что наиболее ценно для Вас в ваших стихах – чувство, мысль, или их равновесие? Что важнее – Сердце или Разум?
Б.В. Равновесие обоих начал. Нет, все-таки сердце на первом месте. Отдаю примат сердцу. Однако меня обижает, если разум обижен. Мне кажется, что без разума и сердце не так хорошо, не так как надо работает.
Ст. А. Обязательно ли должны быть присущи поэзии непосредственное чувство и «пленительная произвольность»?
Б.В. Хорошо конечно, если присутствует такое сочетание. Ведь и самой жизни необходим синтез всех этих элементов. Без стихии, импровизации скучно, но и о рациональном начале нам не нужно забывать.
Ст. А. В русских текстах авторизованных переводов Ваших стихов порой явственно чувствуется «черновиковость», «подстрочность». В Ваших английских оригиналах эта особенность отсутствует.
Б. В. Когда я работала с переводчиками, бывало, что переводчик давал настолько индивидуальное, свое прочтение стихотворения, что мой смысл исчезал совершенно. Такого, правда, не происходило, когда переводила и редактировала, например, Ирина Силецкая. Она всегда считала, что мои переводы – это не подстрочники, а готовые литературные переводы.
В прошлом, когда в США готовились переводы моих чешских стихов на английский, я работала поначалу с одним переводчиком. Имя его было Вилис Барнстоун. Он был очень умелым. Быстро и красиво переводил. Догадывался, понимал, о чём речь. Но издателю некоторые стихотворения не понравились. И я стала объяснять, что имелось в виду, что я хотела сказать. А издатель отвечал: «Если вы это хотели сказать, то отчего не сказали?» По-моему, все-таки, тот перевод, который наиболее близок к подстрочнику моих стихов, – лучший!
Смысл в моих стихах зачастую намеренно прост. Я использую будничные слова, и трансцендетное значение их оформляется уже в ином плане. Мне не нравится, когда текст поэтизирован чрезмерно. Архаичность не синхронна моей поэзии. Мой стиль зачастую нарочито строгий, и его не надо смягчать…
Bronislava Volkova
Бронислава Волкова
Time –
the foolish chaser of our steps towards the light
the cruel patron of the abandoned heart
the graceful consoler of the living and the lost
the blinding blanket of eternity
The painful spot of forgetting
the eager guard of sleepless nights
the butterfly of happy news and down
the little crevice correcting ancient wrongs
Время –
глупый чеканщик наших шагов к свету
жестокий покровитель покинутых сердец
благодатный утешитель живущих и потерянных
ослепительный покров вечности
Болевое пятно забытья
жадный хранитель бессонных ночей
бабочка добрых вестей и зари
маленькая трещина, поглощающая давние обиды…
WISDOM
Doing it for me?
Doing it for you ?
Happiness comes when the two
are one.
МУДРОСТЬ
Делаешь это для меня?
Делаешь это для себя?
Счастье приходит, когда двое –
Становятся как одно.
See this dove?
This gentle bird?
The little love
which always finds a home?
Видишь этого голубя?
Эту нежную птицу?
Эту маленькую любовь,
которая всегда находит свой дом?
Dolls are sweet imitations of people
usually woman.
Babies and children, younger and older,
Some even adults,
And than there are those, that turned into angels
If only they could talk!
Куклы – милые имитации людей,
обычно – женщины,
Младенцы и дети, моложе или старше,
Некоторые даже взрослые,
И есть среди них такие, что стали ангелами,
Если бы только они могли заговорить!..
Перевод с английского Ст. Айдиняна