Стихи Александра Раткевича — это поэзия негромкого и тонкого, раздумчивого по тональности душевного камертона. Сборник стихов «Тайна ходьбы» (2012) назван близко к имени стихотворения «Ходьба», где есть такой афоризм – «думаю: жизнь – это тайна ходьбы».
И действительно, в своих книгах поэт будто расхаживает, не спеша, по своему времени и знакомому ему пространству, отходит от темы, приходит к теме…. То мы слушаем «Музыку небес», сыгранную на губной гармошке, то А. Раткевич рассуждает о тайне знаков, о чистоте ждущего их белого, чистого листа… То он останавливается перед загадкой колодца…
Поэт говорит и о том, что не спешит на чуждый ему паром, увозящий в неизвестность чужое веселье, он остается на своем берегу, на своей духовной территории. Вот и получается, – что стихотворение это ни о чем ином, как о верности себе. Верность себе, своей основе – качество далеко не низкого порядка… К нему еще надо прийти по ночным дорогам размышления о мире, о смысле жизни…
В интервью, данному Александру Замковскому и опубликованному в газете «Полоцкий вестник» в 2010 году А. Раткевич сказал, что – «Поэзия предназначена не для выявления какого-то смысла, а для получения наслаждения. Мы рождены, чтобы получить от жизни, в частности от поэзии, – удовольствие, радость. Если ты так прожил жизнь, то она удалась».
Но тут имеется противоречие с такой конкретной чертой творчества нашего поэта, как реалистическая повествовательность, которая восходит к русской корневой классической традиции. Недаром в духе той же традиции одному из стихотворений предпослан таинственный эпиграф «С тех пор…», однако по инициалам М.Л. догадываемся, что тут скрыта реминисценция к «Пророку» Михаила Лермонтова. Если Лермонтов в своем «Пророке» говорит прежде всего об отверженности жребия пророка, жребия поэта, то Раткевич, в отличие от него, признается, что «распродал» «лохмотья веры» и тогда ему зазвучал какафонический хаос мира, выраженный словами – «Ночами слышать научился / я ближний бред и дальний храп, / когда однажды мне приснился / во мне беснующийся раб…». Именно в такой тональности является развитый далее богоборческий мотив,
который кончен сомнением в собственной пророческой избранности… Однако не это стихотворение, несмотря на всю его темпераментную раскаленность темы, становится камертонным для книги «Тайна ходьбы». Камертон этого сборника переменчиво звучит в вариациях звука и слова, прихотливо строящих стихотворения…
Должно и хочется особо отметить некоторые четверостишия, которые доросли до особой афористической законченности, такие, например, как – «Ужель всегда, когда один
неотречённо ждёт и любит, / другой неутомимо губит / любви светящийся рубин?..». Мне кажется, что тут отточенности, даже несколько лермонтовской по настроению больше, чем в вышеупомянутом стихотворении… Да и просто приятно отметить – как хорошо это четверостишие спето, как сказано — видимо потому, что глубоко пережито!..
Есть в сборнике и «ретро публикации», я имею в виду стихотворение 1986 года, названное автором «Звездность». Оно оканчивается так – «И светел путь в ночи неизъяснимой, / поля молчат, как фрески, в тишине. / И нет дороже звёздности ранимой / сегодня мне». Сколь эстетически напевно, как истинно лирично это стихотворение!.. Оно нам могло бы напомнить классические стихи Федора Сологуба, если бы подобная строфика еще ранее не встречалась – да, конечно же, у Лермонтова!.. Одновременно необходимо отметить, что никакого прямого подражания ни одному поэту у А. Раткевича нет, его может найти только пристрастный критик. Ибо размеры и строфика всемирно «общеупотребимы». А. Раткевич идет своим шагом, по своей колее, наблюдая свои кормчие звезды, откликаясь на эхо своей, только им обретенной творческой тайны.
Станислав Айдинян
Опубликовано в качестве вступительной статьи к книге Александра Раткевича «Тайна ходьбы», Минск, «Литературный свет», 2012